Из жизни знаменитостей VIP

Друзья, а что вам вспоминается, когда слышите имя "Лукулл"? Боюсь, ничего.

Ну, вот цитата из "Трёх мушкетёров": "Увидев столько яств, мэтр Кокнар нахмурился; увидев эти яства, Портос закусил губу, поняв, что остался без обеда.

Он посмотрел, стоит ли еще на столе блюдо с бобами, но блюдо с бобами исчезло.

— Да это

Аль Капоне придумал ставить срок годности на молочных продуктах. В 30–е годы прошлого века молочный бизнес был практически неконтролируемым. А у Капоне остался огромный парк грузовиков после отмены сухого закона. И он решил монополизировать весь рынок молока в Чикаго. Сначала Капоне купил крупный молочный завод. И начал маркировать всю продукцию отметкой о сроке годности – по легенде вся его семья однажды отравилась несвежим молоком.

А потом Капоне пролоббировал в Чикагском городском совете закон, обязавший всех поставщиков молока маркировать бутылки фабричным клеймом со сроком годности – "для обеспечения безопасности детей города". Оборудование для маркировки было только у него. И все частники были вынуждены за бесценок сдавать молоко на завод гангстера.

В 1907 г. издательство Кнебеля задумало выпустить серию наглядных школьных пособий — "Картины по русской истории". Валентину Серову издатель заказал картину, которая должна была изобразить царя Петра на постройке Петербурга.

Художник работал над картиной осень и зиму 1907 г. Трудился в архивах и запасниках Эрмитажа, зарисовывая в разных ракурсах посмертную маску Петра, посещал исторические лекции. Выводы живописца были следующие:

В лице у него был постоянный тик, и он вечно "кроил рожи": мигал, дергал ртом, водил носом и хлопал подбородком. При этом шагал огромными шагами, и все его спутники принуждены были следовать за ним бегом. Воображаю, каким чудовищем казался этот человек иностранцам и как страшен он был тогдашним петербуржцам.

Идет такое страшилище с беспрестанно дергающейся головой. Увидит его рабочий — хлоп в ноги! Петр тут же его дубиной по голове ошарашит: "Будешь знать, как кланяться, вместо того чтобы работать! "У того и дух вон. Идет дальше. А другой рабочий, не будь дурак, смекнул, что и виду не надо подавать, будто царя видишь, и не отрывается от дела. Петр дубиной укладывает и этого на месте: "Будешь знать, как царя не признавать".

Страшный человек...".

Чарльз Джон Джокин был главным пекарем на борту "Титаника". После начала эвакуации организовал доставку хлеба в спускаемые шлюпки. Был назначен капитаном шлюпки номер 10, но перед самым спуском на воду уступил своё место двум женщинам, которых пришлось насильно сажать в шлюпку: в тот момент масштабы катастрофы большинству пассажиров еще не были очевидны.

Вернулся в свою каюту, выпил полстакана ликёра и пошел на шлюпочную палубу, где выбросил за борт около 50 шезлонгов, чтобы оказавшиеся в воде люди могли их использовать как плавсредства.

В последние минуты, пока корабль был на плаву он залпом выпил почти целую бутылку виски. Оказавшись в воде принялся плавать. С рассветом он увидел перевернутую складную шлюпку Б, на которой было около 25 человек. Подплыв к ним, он понял, что подняться на шлюпку не выйдет из-за риска перевернуть её и отказался подниматься. Через некоторое время подплыла другая шлюпка и пассажиры втащили Джокина на борт.

Чарльз Джокин провёл в ледяной воде более 2-х часов, хотя почти все другие люди оказавшись в ледяной воде умерли в течение 30-40 минут. Еще более удивительным является то, что Джокин выжил несмотря на количество выпитого спиртного, которое, как известно, не согревает, а ускоряет переохлаждение.

После спасения продолжил служить корабельным поваром на других кораблях.

В 1990-х годах театр "Ленком" давал спектакль "Школа для эмигрантов" на сцене провинциального театра. В день премьеры в театре была зарплата, и местные работники её хорошо отметили. Вечером один из осветителей заснул и во время спектакля упал на сцену, буквально под ноги Александру Абдулову, который рассказывал о приглашении на приём у графа Винницкого... "Посланец от графа прилетел! " — невозмутимо произнёс актёр, и осветителя срочно унесли со сцены.

Увидев свою дочку на обложке главного нацистского семейного журнала Sonne ins Hause ("Солнце в доме") Полина Левинсон (Pauline Levinson) обомлела. Она купила журнал и с удивлением узнала, что ее дочь признана "Идеальным арийским ребенком", что конкурс для его идентификации организовало Министерство пропаганды, и что победительницу

Когда снимали в Тбилиси "Не горюй! ", в перерыве между съемками Георгий Данелия решил навестить своего родственника Рамина Рамишвили (тот лежал с инфарктом, а съемки проходили недалеко от больницы). Позвал с собой Евгения Леонова ("Джентльмены Удачи", Винни-Пух):

— Рамин будет счастлив!

Врач завел гостей в палату. Рамин, когда увидел Леонова, расцвел. Даже порозовел. И соседи Рамина по палате расцвели. Смотрят на Женю и улыбаются.

Посидели в палате минут пять, стали прощаться. Тут врач попросил:

— Товарищ Леонов, пожалуйста, давайте зайдем в реанимацию. На минутку. Там очень тяжелые больные, пусть и они на вас посмотрят.

Зашли в реанимацию. Та же реакция. И тогда врач взмолился:

— Товарищ Леонов, давайте обойдем всех! Ведь сердце — это очень серьезно, а вы лучше любой терапии на них действуете!

Когда Данелия с Леоновым обошли все палаты и стали прощаться, врач сказал:

— А в женское отделение?

Делать нечего, обошли и женское отделение... Женя везде улыбался, шутил, — врач был прав, на больных Леонов действовал лучше любого лекарства.

Актёр "Ленкома" Николай Караченцов вспоминал. В театре шла пьеса "Оптимистическая трагедия". На заднике сцены стояли два белоснежных линкора. Бутафор, которого уволили с работы за пьянку, и который дорабатывал последний день, решил отомстить театру. Перед самым началом спектакля он чёрной краской вывел на борту одного корабля слово из трёх букв (не "[м]ля"!). Когда подняли занавес, то в зрительном зале начался смех. Занавес опустили, спектакль ненадолго задержали. Матерное слово наспех замазали белой краской, и представление продолжили. Белая краска на борту линкора подсыхала, и из-под неё стала проявляться чёрная. Нехорошее слово снова запылало на борту корабля. В зале зрители начали валиться под стулья. Опять дали занавес... Когда его подняли в третий раз, зал аж задохнулся от хохота. Матерное слово забили досками крест-накрест!

Вдогонку мему о Нине Хрущёвой и, якобы, малограмотной Жаклин Кеннеди. Сравниваем.

Жаклин Ли Кеннеди (в девичестве — Бувье) свободно говорила на трех языках: английском (что неудивительно), французском и испанском, а также владела итальянским и польским языками. Кроме родного, у Жаклин ещё четыре языка!

Нина Петровна Хрущёва (в девичестве — Кухарчук) свободно владела русским и украинским (что, опять-таки, неудивительно), а также польским и французским языками. Изучила английский. Кроме двух родных языков, у Нины Петровны всего три языка.

Насчёт её экономических знаний, тут можно поспорить. Не думаю, что учёба в Коммунистической академии им. Крупской на отделении политической экономии, может сделать человека экономистом.

Вывод: жёны глав государств вполне смогли найти общий язык!

Работал в БДТ режиссёр Аркадий Кацман. Ставил в театре спектакль "Трасса" по пьесе Игнатия Дворецкого, и во время репетиции падает он в оркестровую яму. Упал на виолончелистку — большую и толстую. Повезло. Он ещё остроумно выкрутился, спросив даму:

— Ну что, играете? Ну, играйте, играйте хорошо.

И ушёл, хромая.

После этого Товстоногов уволил Кацмана.

— За что? — спросил возмущённый Алексей Герман, который работал там ассистентом режиссёра.

— Лёша, человек, который упал в оркестровую яму, не может быть режиссёром в театре. Я вас уверяю, — ответил Товстоногов.

Ну, не глупость ли, скажет читатель? Это ли не волюнтаризм?

Однако Герман смог отстоять Кацмана таким аргументом:

— Талантливый человек может упасть в тарелку с супом или провалиться в говно, но остаться отличным режиссёром. За что вы его убиваете — за преданность вам?

И Товстоногов прислушался к своему ассистенту. Кацмана оставил.

Первый съемочный день в жизни Олега Даля случился в день его 19-летия.  

25 мая 1960 году Олег пришел на съемочную площадку фильма "Мой младший брат". Фильм снимали в Таллине. По аксёновской повести "Звездный билет", которая тогда вышла в шестом номере "Юности".

Василий Аксенов вспоминал: "Однажды мы сидели в кафе, и к нам подошли туристы с желтыми журнальчиками под мышкой.

— Простите, юноши, — сказали они моим героям, — но вы очень похожи на героев одной новой повести, которая только что появилась вот в этом журнале.

Юноши просияли. Это были Александр Збруев — Димка, Андрей Миронов — Юрка и Олег Даль — Алик Крамер. Их тогда еще не узнавали... "

По воспоминаниям Аксенова, Алик — Даль, тощий, с выпирающими ключицами, длинноногий, с глазами, застывшими в постоянном и несколько оловянном любопытстве, был прирожденным героем 60-х, юнцом-интеллектуалом из московской подворотни.

Он мгновенно, с первых же проб, точно поймал свой образ и не терял его до конца картины.

Там, где появлялся Ростислав Янович Плятт, сразу становилось весело. Обладатель манер английского аристократа, он очень любил своими шутками вгонять в краску дам. Анекдотами от Плятта заслушивалась вся Москва. Когда артист был особенно в ударе, мог и похулиганить, но только — интеллигентно.

А еще он любил розыгрыши и был по этой части большим мастером. И однажды он решил разыграть свою партнершу по спектаклю "Милый лжец" Любовь Орлову. А надо сказать, что Любовь Петровна относилась к работе всегда очень серьёзно и не любила театральные шутки и розыгрыши. И вот Орлова заходит к Плятту за час до начала спектакля ей хотелось повторить — одну сцену. Но в гримёрке её ждал в стельку пьяный Ростислав Янович, всюду валялись пустые бутылки. В ужасе актриса позвонила администратору. Тот её успокоил: "Мы уже всё знаем и нашли замену. Вот сейчас загримируем его под Плятта и пришлём к вам — репетировать".

Через несколько минут к Орловой заходит совершенно трезвый Плятт и говорит не своим голосом — "Здравствуйте, я Сеня. Сегодня заменяю Ростислава Яновича. Говорят, что Орлова очень пристально разглядывала "Сеню" и почти поверила, но Плятт не выдержал и засмеялся, рассказав о розыгрыше. После этого актриса не разговаривала с ним месяц.

Исполнитель роли Шерлока Холмса — актер Василий Ливанов писал:

"Как-то Рина Зеленая (Миссис Хадсон) позвонила из своего номера, чтобы узнать, какая сцена намечена к завтрашнему дню. Я ответил, что не знаю, мне никто не говорил.

"В этой группе, — сказала Рина, — ничего никому никогда не говорят. Пора брать “языка”".

В ней жила огромной силы вера, что, несмотря ни на какие превратности жизни, все равно "все будет хорошо". И саму себя она представляла непременным участником этого "все хорошо". Однажды, после запозднившейся съемки, мы с Риной спешили на вокзал к московскому поезду. Маленький студийный автобус мчался по пустому проспекту, прихваченному мартовским ледком. Я сидел спиной к водителю. Рина устроилась в самом конце салона, напротив прохода. Вдруг из переулка вылетело такси и ударило наш автобус в бок. Удар был такой силы, что Рину выбросило из сиденья, она пролетела через весь автобус и рухнула ко мне на колени, обхватив мою голову руками. И что она в этот момент выговорила?

"Спокуха — я с вами! "

Меня порой кусают мои собаки, а я им прощаю – они ведь все такие несчастные дворняжки. На улицу, как правило, выхожу с пакетом еды. Кормлю не только собак, но и кошек, голубей и даже муравьёв. Со всеми дружу. Только с режиссёрами мне бывало трудновато. Никогда не мог понять, почему артист должен повторять то, что ему режиссёр покажет. Я из-за этого и от ролей отказывался. Один раз попросил отпустить меня с роли, сославшись на якобы депрессивный период. А в другой раз просто сбежал с гастролей Театра Ермоловой, проходивших в Киеве. Приехал в Москву и подал прошение об увольнении. Потом повесили приказ: "За неоднократное нарушение дисциплины уволить артиста Вицина. Основание: заявление артиста Вицина". Смешно

Одно время знаменитый пианист Артур Рубинштейн и его однофамилец, известный банкир Мишель Рубинштейн, жили на одной и той же улице в Париже.

Нередко случалось так, что почтовая корреспонденция, адресованная одному из них, по ошибке доставлялась другому.

В один из дней банкир пришел к Артуру Рубинштейну с целой стопкой телеграмм от почитательниц таланта пианиста и сказал:

— Эти депеши для Вас, и, будьте любезны, скажите моей жене, что Луиза из Вены, Иза из Рима, Грета из Берлина и прочие барышни, они — не МОИ подруги!

Пианист, в свою очередь, открыл ящик стола, и, вытащив оттуда целый ворох телеграмм, предназначенных для банкира, произнес:

— С удовольствием, если и Вы объясните моей жене, что пять миллионов лир, хранящихся в итальянском банке, и два миллиона фунтов, что лежат  в  английском  банке, это вовсе не МОИ, а Ваши деньги.