Накануне появления другой малолитражки, также итальянского разлива, в автомотоклубе появились прародители будущих "Жигулей" — два "ФИАТА-126". Для каких-то загадочных целей их доставили из Москвы в безнадёжно убитом состоянии, и они надолго обосновались в слесарных мастерских, покинуть которые своим ходом у них небыло ни малейшего шанса. Толковые механики открестились от них сходу, справедливо пологая, что запчастей на этот хлам не предвидиться; к нашим машинам их поступало мизерное количество, да и те до слесарей доходили редко, исчезали прямиком со склада, хотя не бесследно: в ближайшие выходные всплывали на стихийном авторынке.
По совокупности неблагоприятных обстоятельств под убитым "Фиатом" в яме находился Тарас Варава, переведённый из водителей в слесари за пьянство. Угрюмый и неряшливый, в замасленном до зеркального блеска комбенезоне, от которого уже весело отражались солнечные зайчики, он в слесарном деле смыслил слабо, и из многообразия слесарных инструментов предпочитал лом и кувалду, которую уважительно называл "кувалдометром".
В тот день, о котором пойдёт речь, Тарас пребывал в особо мрачном настроении, и было отчего: зарплата слесаря его квалификации была хорошей, но маленькой: её хватало от силы на неделю, и почти вся она расходовалась на выпивку. Когда был водилой, выручали шабашки, а теперь сидеть в сырой яме под раздолбанным дерьмом буржуазного происхождения было тоскливо, обидно и унизительно. Украсть бы чего, но и эта мечта казалась несбыточной: всё что можно было продать, спёрли и без него — вон на той неделе свинтили из бухгалтерского сортира унитаз, и с концами...
А в это время в мотосекцию забрёл интеллигентного вида молодой человек. Как и положено интеллигенту, он был при галстуке и в очках, а лацкан его пиджака украшал блестящий комсомольский значёк. Хорошо поставленным тенором, как на собрании, он заверещал: "Товарищи, партийное руководство нашего института "Раздолбай-проект" в виде поощрения меня, как бессменного секретаря комитета "ВЛКСМ", поставило вне очереди на очередь желающих приобрести автомобиль Волжского автозавода. Я выяснил, что ваша организация имеет анологичные машины, и мне хотелось бы получить исчерпывающую характеристику об их качествах".
Наш мотогонщик Юрка Марков привё своё лицо в состояние уважительной приветливости и охотно сообщил гостю: "Как вы вовремя пришли! Как раз сейчас в боксе №2 представитель итальянской фирмы обследует ходовую часть "Фиата" после долгой эксплуатации по нашим дорогам". И Марков объяснил, как пройти ко второму боксу, где находиться иностранный специалист сеньор Варавио, которого легко узнать по блестящему кожанному комбенизону и который, кстати, сносно изъясняется по-русски.
Вежливо поблагодарив Юрку, любознательный комсомольский вожак со счастливой улыбкой на лице лёгкой трусцой поскакал к заветному боксу. С трудом отварив тяжёлые ворота, он присел на корточки у смотровой ямы и членораздельно, чтобы было понятно иностранному специалисту, произнёс: "Уважаемый синьор Варавио, извините, что вас отвлекаю, но мне необходима ваша консультация по поводу качества этого автомобиля. Руководство нашего...". Он не успел договорить, как в проёме между бампером "Фиата" и краем смотровой ямы возникла чумазая образина, украшенная щетиной недельной давности, и из её редкозубого рта посыпалась виртуозная брань, где самым безобидным словом было "козёл"..
Незадачливый автолюитель был уже далеко за воротами клуба, а до него всё ещё доносились хриплые вопли "синьора", вложившего в них всю ярость и тоску неопохмелившегося слесаря низшего разряда.
Реклама:
* * *
Смотрела сейчас концерт Задорнова по ТВ и вспомнилось.
Этой весной что-то сподвигнудо зайти меня в магазин типа "Галантерея".
Походила, что-то выбрала, и среди прочего я выбрала щетку для волос — это важно.
Чуть позже, уже стоя в очереди в кассу, я почувствовала, что в магазине сложилась какая-то странная атмосфера — вежливо-напряженная.
Я обернулась. Смотрю — стоит симпатичный товарищ лет 40 с небольшим и что-то жестами пытается объяснить.
Иностранец, е-мое!
Причем ЧТО ему надо, я поняла сразу, т. е. он делал характерные движения — делал вил вид, что причесывается.
До сих пор не могу понять, как его не поняли молоденькие продавцы.
Взгляд товарища поблуждал по лицам столпившегося вокруг него народа и остановился на мне. Может, я понравилась ему, не знаю.
Дальше было общение на уровне "Я — Джейн, а я — Тарзан".
Он смотрит на меня, я показваю ему щетку.
Лицо товарища просияло, он громко так "Йес, йес!!", и продавщицы повели его в нужный отдел.
Ну слава Богу!
А щетка очень удобная в итоге оказалсь, и мне очень понравилась * * *
* * *
При советской власти купить автомобиль было сложнее, чем теперь целиком автозавод на корню. Наивные автолюбители годами маялись в сомнительных очередях возле автомагазина, еженедельно отмечались в многотысячных списках очередников. Заканчивалась эта затея, как и следовало ожидать, исчезнавением списков вместе с теми, кто их вёл. Это была лёгкая разминка перед строительством через много лет финансовых пирамид. Господин Мавроди, ау!
Отчаянные оптимисты продолжали упрямо верить клятвенным заверениям властей, что уже на подходе недорогие, доступные народные автомобили. И точно, всоре появились "Запорожцы" и "Жигули". Но родные партия и правительство в очередной раз надули доверчивых своих граждан: не были легковушки дешёвыми и не были доступными.
Моя первая встреча с долгожданным детищем Запорожского автозавода состоялась у ворот нашего автомотоклуба, где были расположены автошкола и гаражи. Вот туда и притащили на буксире миниатюрный, словно игрушечный автомобиль, который в народе ехидно прозвали "горбатый". Вскоре любознательные автолюбители докопались, что малолитражку украинские плагиаторы слизали до винтика с модели известной фирмы "ФИАТ" и даже поленились сочинить свой собственный логотип, а просто в их фирменный щит втулили наш незатейливый — "ЗАЗ". Но внешне удачная копия внутренне сильно не дотягивала до оригинала: новорожденный оказался хилым, болезненным и капризным хлопцем. Владельцем доставленного к нам "Запора" оказался немолодой представитель какой-то мандариновой республики, заполучивший "горбатого" таинственным способом прямо с завода. По-пути решил заночевать под Ростовом. Употребив с полбутылки горилки, уснул в машине, а утром обнаружил, что известная на всю страну ростовская шпана очистила его автомобиль, вплоть до насоса. После такой унизительной процедуры, "горбатый" напрочь отказывался заводиться: то ли обиделся, то ли спёрли что-то важное из мотора.
Я отвёл огорчённого обладателя этого сокровища к нашему механику дяде Лёше, грузному пенсионеру профессорского вида и такого же апломба. К машине он шёл горделивой походкой эрудита, обременённого тяжким бременем знаний и которого назойливые поклонники отвлекают от дел государственной важности. За ним на почтительном расстоянии следовала свита ассистентов, то есть нас, любопытных спортсменов, жаждущих поближе познакомиться с новинкой отечественного автопрома.
В глубокой задумчивости "профессор" обошёл вокруг "пациента" и царственным жестом указательного пальца велел открыть крышку переднего капота. Хозяин с угодливой поспешностью исполнил приказ, и мы устремили свои нетерпеливые взоры вовнутрь, в ожидании того, как медицинское светило приступит к уникальной операции. Под капотом зияла девственная пустота, без каких-нибудь признаков там мотора. Дядя Лёша достал носовой платок, тщательно протёр стёкла очков, снова их водрузил на место и, убедившись, что не померещилось, произнёс: "Джигит, у тебя не только насос спёрли, но и двигатель!"."Слюшяй, дядя, — с характерным шашлычным акцентом возмутился кавказец, — у моего скакуна мотор сзади!". Неисправность дядя Лёша устранил, но его репутация была изрядно подмочена.
