пива и водки и заканчивая джинами и виски). Сели рано — часов в 5, когда еще светило слабое весеннее солнышко. Сидели крепко так, что к 2 часам ночи все спиртное в доме закончилось. Естественно, надо было сходить за добавкой, ибо как гласит старая мудрость "Сколько водки не бери — все равно два раза бегать". Сказано — сделано.

К слову сказать, происходило это в Ясенево, где народу живет очень много, но все места культурного отдыха закрываются самое позднее в 23.00. Приходится добираться до метро, где все блага для народа работают 24 часа в сутки.

Как назло, при выходе из квартиры попался мне на глаза пневматический пистолет — этакий замечательный кроссман, точная копия вальтера. Был он куплен мною не так давно ради какого-то прикола, и на тот момент был заряжен свежим баллончиком. Мысль расстрелять из него по дороге все бутылки возникла тут же сама собой. Рядом с одной из ясеневских помоек, по дороге к метро, бутылки были расставлены, и мой приятель открыл огонь. Была ночь, и хоть пистолет и пневматический, но хлопал в тишине достаточно громко. Приятель сделал выстрелов десять и передал пистолет мне.

В этот момент к расставленным бутылкам метнулась какая-то тень. То ли собака крупная, то ли еще кто. Подходим пьяненькие и видим сурового вида бабульку с авоской, забитой пустыми бутылками. Молчание. Мой приятель:

— Ик! Бабуль, мы же тебя пристрелить могли!

А нам в ответ с ворчанием:

— Я на фронте санитаркой была — что мене ваша пукалка, а бутылки в этом районе все мои — так и знайте.

После этого все бутылки, которые можно сдать, были собраны и бабулька исчезла так же незаметно, как и появилась.

Вот какие люди у нас еще есть, оказывается. Кремни, а не люди.

будучи в столице нашей Родины, заметил что срок действия той самой карты через пару месяцев заканчивается, поэтому зашел в ближайшее отделение сбербанка и, дождавшись своей очереди, озвучил сотруднице в окошечке проблему. Типа, надо поменять, живу не в Москве и т. п.

"Девушка" (лет 45ти) берет у меня карту, проводит какие-то манипуляции с ней и говорит, что, первое, мы (т. е. сбербанк) такие карты больше не выдаем, можем выдать через две недели Визу или Мастеркард. Второе, я Вашу карту заблокировала.

Я ей:

— Первое, вопрос, а нахе@а Вы это сделали и кто Вас об этом просил? И как мне воспользоваться деньгами, лежащими на счету этой карты, ведь там в пересчете порядка пятисот евро. А второе, че это не вы выдаете такие карты, если во всем мире Momentum нормально выдают во всех банках.

— Ну вот так, не выдаем! А деньгами можете воспользоваться только через 45 суток!

— @#! %**!

Забрал карту, пришел в другое отделение, рассказываю эту историю.

У сотрудницы этого отделения в глазах вопрос (но не ко мне!). Забирает карту, манипуляции, выдает новую.

Я: -А деньги?

— Деньги на вашем счету, можете пользоваться.

— Прям сейчас, не через 45 суток?

— Прямо сейчас!

— Спасибо, до свидания!

В первое отделение больше никогда не хожу! Во второе частенько....

не потому, что он храбро сражался под Курском, и не потому, что его бригада первой форсировала Днепр. Главным его подвигом был и навсегда останется отказ расстрелять мирную демонстрацию рабочих в Новочеркасске в июне 1962 года. Несмотря на повторенное несколько раз распоряжение начальства стрелять по демонстрантам на мосту через реку Тузлов, Шапошников категорически запретил подчиненным ему танкистам и мотострелкам открывать огонь. "Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками", — ответил он члену политбюро ЦК КПСС Микояну и выключил рацию.

Рабочие Новочеркасского электровозного завода вышли на демонстрацию потому, что накануне им было объявлено о снижении зарплаты на 30 процентов, одновременно радио сообщило о повышении в СССР цен на продукты тоже на 30 процентов. По пути к горкому КПСС демонстранты несли с собой плакаты с портретами Ленина и коммунистическими лозунгами.

Единственным "крамольным" лозунгом был плакат "Хрущева — на колбасу!". Когда охранявшие горком автоматчики открыли по людям огонь, Шапошников пытался остановить бойню, но этими стрелками распоряжался лично командующий округом генерал Плиев и расстрел продолжился, пока площадь не оказалась буквально заваленной трупами мужчин, женщин и детей. Это был почти полный аналог николаевского Кровавого воскресенья. Один из младших офицеров, осознав масштаб трагедии, тут же на площади застрелился.

Шапошников был уволен из армии за неподчинение приказу и исключен из КПСС, но после этого стал распространять письма с информацией о Новочеркасской трагедии по стране и миру. Благодаря ему о расстреле рабочих узнали за рубежом.

"…Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофёр, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. Давно пора у этого шофёра отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу".

"Для нас сейчас чрезвычайно важно, чтобы трудящиеся и производственная интеллигенция разобрались в существе политического режима, в условиях которого мы живём. Они должны понять, что мы находимся под властью худшей формы самодержавия, опирающегося на огромную бюрократическую и вооружённую силу".

"Нам необходимо, чтобы люди начали мыслить, вместо слепой веры, превращающей нас в живые машины. Наш народ, если сказать коротко, превращён в политически бесправного международного батрака, каким он никогда не был".

Эти слова обрекали его на долгую опалу и даже тюрьму. Шапошникова обвинили в измене родине, и только благодаря заступничеству маршала Малиновского, воевавшего с ним на Курской дуге, обвинения были сняты. Всю жизнь генерал казнил себя за то, что не повернул оружие против убийц в военной форме и не встал на сторону рабочих. И все же в той ситуации он был единственным русским офицером, отказавшимся стрелять в собственный народ.

Генерал-лейтенант Шапошников пережил Советский Союз, был полностью реабилитирован и в свои последние годы пользовался огромным уважением коллег-офицеров и жителей Новочеркасска. Он остался в народной памяти героем-военным, который впервые в жизни отказался выполнить приказ. Тем, который не стрелял.