не мешаем: это частный дом в пригороде Чикаго, музицируем в подвале, усилок слабенький. Только машины припарковали вдоль всего переулка и немного в соседнем, заняли их любимые места, но тут они ничего предъявить не могут, никаких запрещающих знаков там нет.

После концерта я и еще пару друзей решили продолжить вечер в ближайшем баре. Иду к своей машине, как раз в соседний переулок, завожусь, выруливаю – и тут из дома напротив мне наперерез кидается местный житель и что-то орет про какого-то Макара. Довольно представительный дяденька, постарше меня, явно родом из СССР. Пытаюсь спросить, в чем дело, но он не реагирует и знай твердит: “Юхид Макар, Юхид Макар! ”

Постепенно до меня доходит, что это “You hit my car” с махровым русским акцентом. Ладно, мы тоже не лаптем хлеб@ные, могём и по-иностранному. Перехожу на язык Хэма и Эминема и отвечаю, что я его кар не только не хит, но даже близко не тач, там места столько, что Боинг вырулит. Но если ему что-то привиделось, то пусть несет самый большой фонарь, будем смотреть.

Смотрим. Мой передок чист и непорочен, как у десятилетней девственницы. Его пепелац покоцан сильнее – везде, кроме заднего бампера. И где? — спрашиваю. Он тычет пальцем в царапины сантиметрах в десяти над бампером. Моя машинка могла бы оставить эти следы, если бы отрастила железные когти и научилась летать, что я и пытаюсь донести до его сознания. Бесполезно, сплошной юхид макар и кол зеполис.

Хорошо, говорю. Он:

– Ты не понял, я сейчас в полицию позвоню.

– Ну, звони. Напугал дикобраза афедроном. Ты, может, думал, что я выпивши и полиции испугаюсь? Обломись, я сегодня трезвый.

Он несколько сбавил обороты, но не отступил. Набрал 911, рассказал, что я юхид его макар и попытался сбежать. Я тем временем позвонил ребятам сказать, чтобы в баре меня не ждали. Они, благородные люди, решили без меня не пить, вернулись, встали в сторонке.

Приехал коп, опросил обоих, осмотрел машины. Говорит дяденьке:

– Сэр, не надо лепить горбатого, этим царапинам минимум полгода, они уже ржавчиной покрылись. Никто вашу машину не бил.

– Он говорит – не бил, а я говорю – бил. В суде разберемся, его слово против моего слова. Составляйте протокол и дайте мне номер инцидента.

– Сэр, не учите меня делать мою работу. Раз инцидента не было, то и номера у него не может быть. (Мне): – Права всё же дайте, мне надо зарегистрировать вызов. Но не волнуйтесь, для вас никаких последствий.

– А нельзя его привлечь за ложный вызов?

– Нет, к сожалению. Он всегда может сказать, что добросовестно заблуждался.

Пока полицейский пишет, я отошел к друзьям, обсуждаем с ними происшествие. Пытаемся понять логику этого типа, зачем вся эта канитель с полицией и номером инцидента при полной проигрышности его позиции. Может, хотел с моей страховки денег поиметь за прошлогоднюю царапину? Ну так там тоже не дураки сидят. Приходим к выводу, что просто идиотус вульгариус.

Ребята вспоминают аналогичные случаи из своей жизни. Одного мекс подрезал и пытался качать права, а потом оказалось, что у него фальшивые номера и регистрация просрочена. Другого стукнула черная тетка на парковке и сама же на него наорала. Приходят к выводу, что Америка не созрела еще для расового равноправия и пора ее мейк грейт эгейн. Я спрашиваю:

– Народ, а ничего, что идиот, из-за которого мы в данный момент страдаем, абсолютно белый, к тому же русский и наверняка республиканец?

– Да, – говорят, – не учли. Но голосовать надо всё равно за Трампа.

Русский Чигаго – город маленький, слухи распространяются быстро. Еще полгода каждый знакомый спрашивал, что там со мной случилось, и я рассказывал, не жалея красок. А через полгода встретил приятеля-музыканта.

– Что-то, – говорю, – ты давно концерты не устраивал.

– Да я пытался пару раз. Никто не хочет ко мне ехать. Говорят, что у меня соседи психические, вызывают полицию на ровном месте, нафиг нужно. Так эта тема и заглохла.

Ну и кто, спрашивается, идиот?

спецтехника, иногда вездеходы. Короче, дорога забита тяжелыми монстрами, редко проскочат крузак или уазик. Я на своем Соболе смотрелся тоже весьма нетипично и чувствовал себя как на саночках среди великанов.

Погода начинала портиться, потеплело, и, хотя ночью было до -20, днем прогревало до небольшого плюса на солнце. Дорога постепенно размягчалась, подтаивала, появилась неплохая колейность и грязища. Соболек тихонечко пробирался вперед, лавируя между местными старожилами, я радовался его внедорожным способностям, скользя в колеях и на горках. Пару раз меня разворачивало задом без моего желания, так что пришлось покрутиться. Было интересно и весело. Заправок на зимнике нет, так что с собой у меня было две бочки по 50 литров, привязанные в багажнике за задним рядом, и пара канистр, которые весело болтались в салоне.

Где-то перед переправой через Нижнюю Тунгуску я увидел ее первый раз. Дорога, извиваясь, спускалась со склона в долину по грязной трассе бобслейного вида. Лесовоз, который шел передо мной, мотал на льду своим хвостом туда-сюда, и я всеми колесами, пятками и пятой точкой пытался вгрызться в дорогу, чтобы не догнать его на спуске. Впереди, перед лесовозом, глаз зацепил что-то неправильное, неподходящее к окружающей местности. Когда дорога чуть выположилась, второй глаз тоже увидел что-то непонятное. Мозг, соединив обе картинки в одно изображение, чуть не отключился, впав в когнитивный диссонанс – впереди, между двумя фурами, скользившими перед лесовозом, по дороге шла какая-то мелкая шушлайка типа Nissan Note (модель я так и не уточнил). Она была неожиданного салатового цвета, совершенно не вязавшегося с обликом трассы и окружающими грязно-коричневыми рычащими крокодилами. На их фоне она воспринималась как какое-то недоразумение, особенно из-за своих микроскопических колесиков. Оставаясь почему-то относительно чистым, этот смешной зеленый клопик резво прыгал по трассе, умудряясь протыриваться между фурами, колеса которых были чуть ли не больше его. Он объезжал большие лужи, участки с колейностью глубиной по полметра преодолевал по ребрам между колеями, а местами, такое ощущение, что перепрыгивал через неровности. При этом его регулярно вело боком, потому что резина стояла явно не шипованная. На протяжении десятков километров это чудо резво скакало впереди, то пропадая из виду, то задерживаясь и опять возникая в поле зрения.

На одном из участков, где дорога шла по склону и имела явный боковой наклон, бензовоз не справился с ним и съехал цистерной вниз, почти полностью перекрыв дорогу. Операция по его спасению только началась, кто-то пытался объехать его снизу, кто-то сверху. Склон выше дороги был уже разбит в хлам, но шансы проскочить на скорости еще были. Зеленый клопик, раскрутив свои колесики льду до серебряного блеска, отважно кинулся на штурм склона. Его поколбасило на неровностях склона, по инерции он триумфально выскочил обратно на дорогу, но та же инерция скинула его дальше с дороги вниз. Умудрившись проскочить между двумя камазами, машинка пролетела и застряла по колеса в еще неразбитом снегу. На фоне трагедии бензовоза эта неудача выглядела несколько комично, но проблема была в том, что как раз оттуда коллективный шоферской разум собирался тянуть спасательный трос к бензовозу и наличие там чего-то еще не укладывалось в их алгоритм спасения. Я остановился перед бензовозом и пошел разузнавать ситуацию. Прислушиваясь к шоферскому диалекту я понял, что зеленый клопик – притча во языцех. Про него знали почти все, т. к. рации были практически у всех. Отношение к нему было двоякое. С одной стороны, им умилялись и воспринимали как котенка, затесавшегося в среду крупных волкодавов и пытавшегося вместе со всей стаей завоевать мир. С другой стороны, эта мелкая шкода мешалась всем и нужно было внимательнее смотреть под колеса, чтобы нечаянно его не придавить. Вот и тут она неожиданно подвела под удар всю спасательную операцию.

Неожиданно дверки клопика открылись и, как я понял, многие впервые увидели его обитателей. Из машинки вышли два здоровенных мужика, на взгляд кило по 120 каждый, похожие на сталеваров-телохранителей. Они мрачно огляделись, вдвоем приподняли машинку за зад и развернули ее мордой к дороге. Сели обратно, погазовали – вверх по обледенелому снегу машина не лезла. Один вышел и стал толкать ее, но безуспешно. Тут все человек 20 шоферюг, до этого с изумлением внимавшие развернувшейся картине, дернулись как один, кинулись к машине и, обхватив ее по периметру (мне досталось место возле выхлопной трубы, как обычно: ), вынесли на дорогу. Мужик из-за руля даже выскочить не успел. Второй поднялся, всех поблагодарил густым басом и они умчались вперед. Я вернулся в Соболька и под впечатлением проскочил бензовоз тем же путем, хотя и не улетел дальше. Через несколько километров, заглянув в кафешку на очередном пикете, увидел эту парочку. Подсел к ним, познакомились, и наконец-то хоть что-то прояснилось. Парни были строителями из Ленска, ехали из Новосибирска на купленной вскладчину для работы Делике домой. Однако в Усть-Куте на Делике одновременно накрылись дизель и коробка-автомат. Оценив масштаб бедствия и денежно-временные затраты на реанимацию, они скинули машину местному умельцу за бесценок и купили на вырученное вот это зеленое нечто, на котором и прорывались с боем домой. Недостаток проходимости из-за переднего привода, клиренса и малых размеров они компенсировали ювелирным вождением и тем, что могли ее если не переносить, то кантовать даже вдвоем.

Дальше по зимнику я старался от них не отставать, потому что смотреть за их выкрутасами было прикольно и местами познавательно с точки зрения стиля вождения. Пару раз я протаскивал их за собой через вхлам разбитую дорогу, однажды они продемонстрировали такой высший пилотаж по преодолению разбитой и подтопленной наледи, что я преодолел ее только благодаря их примеру. Там камазы стояли и чесали репы… Под конец, уже недалеко от границы Иркутской области и Якутии, они тормознули меня и смущенно спросили, не могу ли я помочь им с бензином: "Понимаешь, машинка легкая, кушает немного, но мы тяжелые, и в салоне подарки для семей везем…". Я отдал им канистру с 20 литрами и больше мы не пересеклись. Только на выезде с зимника я мельком увидел салатового жучка, который по какой-то немыслимой траектории заскочил на крутой подъем на насыпь, повернул направо и лихо помчался в сторону Ленска.

Оставшиеся 1100 км до Якутска я промчался как ветер, размышляя о том, пошел бы я на такой же шаг – выйти на зимник на такой же машинке… Ответ я так и не нашел.

городок из Осло специально ради меня и привез мои билеты на самолет до Питера. На следующий день, утром, я должен был вылететь из местного аэропорта в Стокгольм и там успеть на вечерний рейс в Пулково. Агенту очень хотелось поскорее вернуться в Осло и мы договорились, что я возьму машину на прокат, переночую в отеле и сам утром доеду до аэропорта. Арендованный автомобиль сдам там же – в аэропорту.

Отелем оказался старинный двухэтажный особняк всего-то с шестью номерами, так что неудивительно, что тем вечером я был там единственным постояльцем. На ресепшене меня встретила очень пожилая дама, я так понял, что почти ровесница отеля. Она была очень мила и заявила, что не будет ради меня одного приходить в субботу утром на работу, поэтому завтрак уже в холодильнике, а ключ от номера я должен завтра бросить в специальный ящик около стойки регистрации.

На мой наивный вопрос: "Как тут у вас в городе с ночной жизнью? " дама, вздохнув, выдала мне пульт от телевизора и заявила, что платных каналов у них нет.

На следующее утро я проверил холодильник и восхитился классикой скандинавского завтрака: козий сыр, обезжиренное молоко, йогурт. В термосе, стоявшем на холодильнике, обнаружился слегка теплый кофе. Про эспрессо, яичницу с беконом и тосты с яблочным джемом можно было даже и не мечтать. Решил, что приеду пораньше в аэропорт, там и позавтракаю.

От городка до аэропорта было недалеко, километров десять-двенадцать. Добрался быстро, поставил автомобиль на стоянку для арендованных машин и сразу, у входа в здание аэропорта, нашел стойку автопроката. За стойкой никого не было, только табличка, что персонал временно отсутствует, а ключ от машины нужно опустить в специальный ящик у стойки регистрации.

"Такой же ящик, как и в отеле" — подумал я, закинув туда ключ от машины.

Только избавившись от ключа я отчетливо понял: "Что-то не так! "

Мир, окружавший меня, не был привычным. Вокруг было удивительно тихо и, главное, не было людей. Я прошёлся по аэропорту. Информационное табло выключено, телевизоры не работают. Вход в кафе закрыт решеткой. Вышел обратно к автостоянке. На ней только прокатные машины: слева от AVIS, справа от Hertz, и всё: ни одной частной или служебной. Тут-то я и вспомнил, что за всё это утро не видел ни единого человека. Даже по дороге в аэропорт не было ни одной встречной или попутной машины.

"Похоже, что-то странное происходит в мире, – подумал я.

— Вон, не просто же так вчера янки раздолбали китайское посольство. Может уже с ночи идет ядреная война, а меня и не предупредили! "

Вышел на лётное поле. Оно было абсолютно пустое. Ни одного самолета, ни единого погрузчика или трапа. Только с другой стороны поля на вышке вращалась антенна радара.

Почти четыре часа я провел в полных непонятках, прикидывая, что там и как происходит в большом мире. Где и какие вырастают термоядерные грибы.

А потом прилетел маленький, но реактивный самолетик с эмблемой SAS на хвосте. Дверь на нем откинулась вниз, превратившись в трап. Оттуда вышла стюардесса и включила для меня аэропорт. Зажглось табло и заработали телевизоры. Стюардесса мило мне улыбнулась, взяла со стойки микрофон и объявила посадку на рейс до Стокгольма.

Оказалось, что в тот субботний день и на том рейсе я был единственным пассажиром.