Не помню уже с какой стати поехал я в спортивный лагерь. Было мне тогда восемнадцать лет. Учился в одном ленинградском техническом ВУЗе. Институт устроил для своих спортсменов летний лагерь под Керчью. Спортсмены были большей частью боксёры, очень сильная секция, меньшей частью? борцы и гиревики. Меня же записали как шахматиста. Хотя я не шахматист, а бадминтонист, что с точки зрения боксёров одно и тоже.

По сложившийся традиции перед началом смены высылались квартирмейстеры, в число которых попал я, четверо единоборцев, тоже с младших курсов, и три девушки, какое-то отношение к спорту, вероятно, имеющие. С одной из них я подружился уже в поезде.

Лагерь состоял из десятка фанерных бараков и большой обветшалой спортплощадки. Вдалеке от моря, но рядом с каким-то парком. Питание в лагере не предусматривалось, надо было ходить в столовую через дорогу и отоваривать талоны на еду. Еды на талоны давали много.

Весь день мы расставляли железные кровати и таскали матрацы. Однако вечером, заслышав из парка музыку, решили пойти на танцы. Хотя всю дорогу наблюдали подозрительного вида корпуса профессионально-технических училищ. Увы, дважды два в голове не сложилось. Где-то в Керчи жила тогда маленькая девочка Ульяна Лопаткина, что станет лучшей балериной всех времен. Но вокруг нас были только ПТУ.

В парк, не будучи особо между собой знакомы, мы шли порознь. Я был с девушкой и меня интересовали лишь медленные танцы. Музыка играла недолго. Началась какая-то то возня, вопли, ругань. Кто-то из наших, проносясь мимо, крикнул:

? Бегите отсюда!

Советом воспользовались лишь отчасти. Сойдя с освещенной танцплощадки в темноту, мы не побежали, а пошли. Вскоре нас догнала и окружила дюжина низкорослых и злых подростков.

? Ты тоже из Ленинграда? Откуда ты?? спросили они, оттеснив от меня девушку.

Я задумался на мгновение. Скажу, что из Ленинграда? будут бить. Скажу, что не из Ленинграда? тоже будут бить.

? Из Ленинграда!? сообщил я с гордостью, пытаясь угадать, откуда прилетит первым делом.

Не угадал, получил в скулу, но тут же феноменально далеко отпрыгнул назад (нас, бадминтонистов, учат мгновенно отходить на заднюю линию). Сзади были колючие кусты, я проник внутрь и бить меня стало сложно, кусты царапались, а я увёртывался.

? Милиция! Милиция!? кричала моя девушка так пронзительно, что атакующие морщились.

Мне досталась лишь пара пинков, как уже подоспели дружинники. Одного окрика оказалось достаточно, чтобы подростки разбежались.

Не все наши отделались царапинами и лёгкими ушибами. Одному борцу-второкурснику (вроде бы именно он пригласил на танец местную девчонку, что в этих краях наказуемо, видишь ли), разбили очки, да так, что стекло разрезало щёку. Пришлось накладывать швы в травме, вернулся он под утро.

И в тоже самое утро, в лагерь, двумя автобусами, приезжают боксёры и борцы, преимущественно тяжёлых весов. Приезжают скучать, поскольку смену возглавил сам главный тренер Иваныч, а при нём пьянку не устроишь, чем себя вечером занять? поди пойми, места новые, на вид пустынные. И тут им навстречу братишка в бинтах и повязках. Воодушевились прибывшие чрезвычайно.

Вечером того же дня ворота распахнулись и сотня юных, но более чем крепких бойцов, в выразительных майках, повзводно, с песней, выступили из лагеря с намерением замесить всю Керчь. Большинство ведь ещё и с военных сборов прибыло. А всё, что на сборах кажется величайшей тупостью? все эти построения и марши, по окончанию становится неотъемлемым элементом веселья. Замыкала шествие секция бадминтона в моём лице, ну а как я мог пропустить? Стыдное, но приятное чувство оказаться на сильной стороне, хоть твоих заслуг в том нет ни капли. Во главе колонны шагал забинтованный, ему поручили указывать на хулиганов пальцем. Злости ни в ком не было, даже в забинтованном, лишь молодецкая удаль.

Побоище не состоялось. Уже упомянутый Иваныч настиг отряд у входа в парк и после недолгих препирательств загнал обратно в лагерь. Как средство от скуки пообещал десятикилометровый кросс по утрам.

Пепел Клааса, конечно, ещё постукивал в сердца спортсменов. Щека товарища ещё кровоточила. Особенно возмущались, почему-то, лёгкие веса. Был составлен новый план действий под кодовым названием "засада". Выступающий в наилегчайшем весе студент, звали его, вроде, Илья, в тайне от тренера проник на танцплощадку и принялся там вести себя самым вопиющим образом, отпуская местным девушкам пьяные комплименты, а парней обзывая последними словами. В нужный момент он мгновенно трезвел и с юрагагаринской скоростью мчался в сторону лагеря, увлекая за собой раззадоренных аборигенов. Деятельность Ильи была столь продуктивной, что через пару вечеров, местные, утратив инстинкт самосохранения, вбежали в лагерные ворота, да ещё с кольями и цепями. Было их не слишком много, впрочем, сколько бы ни было – без разницы.

Что больше подействовало на местных? нанесённые им умеренные побои или отповедь всё того же Иваныча, но поведение изменилось сильно. Неугомонный Илья продолжал посещать парк, несмотря на запрет тренера, и жаловался, что танцующие теперь шарахаются от него как от прокаженного. И совершенно не хотят следовать за Ильей куда-бы ни было. Илья вёл себя всё хуже и хуже, и тогда на него был спущен десант керчинских старушек-билетёрш:

? Позор какой! А ведь ты из Ленинграда!? сказали ему старушки.

"Так-то я из Воркуты"? хотел было возразить Илья, но оceкся и, покраснев, поплёлся в лагерь.

На следующий день танцплощадку закрыли. Уж не знаю почему, вряд ли из-за Ильи. Музыка из парка более не доносилась.

Моя мама меня ненавидит. В детстве за малейший проступок оставляла голой в подъезде. Била меня тяжёлыми предметами по голове. Если я не хотела есть, а она считала, что надо, то вся еда оказывалась у меня на голове. Она порола ремнём меня за то, что я вовремя не собрала игрушки. Пряжкой того же ремня в 13 лет я получила в глаз, потому что никак не

Так случилось, что последние 12 лет я работала в школе. Точнее, в нескольких школах. И в элитной, и в частной, и в обычной дворовой, и в средней, хорошей. И знаете что? Скоро ваших детей некому будет учить! Пожилые учителя старой, ещё советской закалки, возраста 60+, потихоньку уходят. Кто на пенсию, кто в мир иной, а кто и в маразм. Многие не умеют

Моей жене 31 год, и у неё, без преувеличения, идеальная фигура, несмотря на то, что у нас есть ребёнок. Когда начинали встречаться, была фигуристая, но с парой-тройкой лишних килограмм. В начале наших отношений ездили в отпуск на море, и она видела, что я засматривался на других тёлочек. При этом не стала закатывать истерик, а стала расспрашивать, какие типы фигур мне нравятся, обсуждать девчонок на пляже: у кого что лишнее, а у кого офигенные задницы и прочие части тела.

Спустя полгода я заметил, как она начала меняться: усердно занялась спортом, бегала по утрам, полностью изменила питание, систематизировала массажи, походы к косметологам и парикмахеру. Я начал замечать, какие колоссальные усилия прикладываются к созданию этого тела. А как-то, подвыпивши, она призналась, что всё это делает для меня. Ей бы хотелось, чтобы, будучи на пляже, даже глядя по сторонам, я понимал, что лучше неё не найти. После этого женился на ней и не из-за фигуры, а потому, что ни один человек в моей жизни не старался для меня так, как она.

6 июня 1944 года транспортный самолёт Douglas C-47 Skytrain, в котором находился десантник Джозеф Байерли, попал у нормандского побережья под вражеский огонь. Джозефу пришлось прыгать с парашютом. Он приземлился в Сен-Соме-дю-Мон, потеряв связь с другими десантниками, но перед тем, как его через несколько дней взяли в плен немцы, успел взорвать