К предпенсионному возрасту у Семён Василича имелось всё, что полагается иметь мужчине в таком возрасте включая супругу Катерину Николаевну и лёгкий тремор конечностей к утру понедельника.

Катерина Николаевна в свои годы была близка к окончанию "элегантного возраста" и всё чаще ходила на педикюр и навещала стилиста в ближайшем салоне красоты. Вдобавок совершенно внезапно для мужа заимела мечтательное выражение лица, таинственный блеск глаз и впала в глубокую меланхолию.

Измена панталонам с трусами шортиками и запись на гимнастику в Центр Московского Долголетия – так же не прошли мимо пытливого глаза Семён Василича.

В квартире поселился дух конкурента и запахло дележом всего совместно нажитого. Нужен был план действий! И план проверки любви и верности нашёлся!

На обычном листочке в клеточку, выдранный с мясом из тщательно оберегаемой супругой тетрадки с рецептами её мамы, и занимающей отдельный ящичек в кухонном гарнитуре, Семён Василич вывел:

"Дорогая Катерина! Мы слишком долго шли по этой некогда прекрасной и прямой семейной дороге! Но! Хайвэй кончился и наступил кювет! – тут Семён Василич хмыкнул и порадовался за столь удачно подобранный и изысканный оборот. – Твой голос огрубел по отношению ко мне и жить так больше невозможно! Ухожу к маме, только она меня понимает! Прощай. Твой муж Семён!"

Согласно плану, после прочтения прощальной записки, жена должна была обалдеть, заломить руки, обливаясь слезами впасть в тоску и отчаяние и пребывать в данном состоянии до возвращения законного мужа, если тот соблаговолит.

Аккуратно положив "рукопись" на тумбочку у входной двери, "бывший муж" свалил первые попавшиеся на глаза личные вещи в большой серый чемодан для дальних поездок (ага, в одну кучу — грязное с поглаженным), клацнул замками и не без труда пристроил его в недра большого зеркального встроенного шкафа.

Далее по плану был подвиг!

Втиснуться под кровать при долгом отсутствии навыков, наличии живота, напоминающего распиленный пополам глобус, и чтобы как в детстве тебя не нашли. Превратиться, так сказать, в невидимые глаза и уши свидетеля женского коварства и предательства.

Отчихавшись от ковровых залежей под-кроватной пыли, посадив шишку на лбу и вырвав клок из штанов обо что-то острое, Семён Василич, наконец то, закрепился на наблюдательном пункте.

Время было рассчитано верно и долго ждать не пришлось.

Несколько минут спустя в замочной скважине завозился ключ, скрипнули дверные петли и в зажегшемся желтоватом свете лампы в прихожей материализовалась фигура Екатерины Николаевны. В одной руке она держала многоразовую хозяйственную сумку, в другой было "прощальное письмо" Семён Василича. Несколько раз перечитав записку, супруга закусила губу, скинула обувь и не снимая пальто прошлась по квартире бегло осмотрев опустевшее гнёздышко. Затем, взяв авторучку для всяких непредвиденных случаев, там же в прихожей, на тумбочке размашисто и решительно дополнила творение мужа.

Из под кровати Семён Василич наблюдал, как тапки супруги двинулись к шкафу, отъехала в сторону зеркальная дверь и рядом с полом промелькнул краешек платья. Это было то самое венгерское платье, которое он подарил ей на очередную годовщину свадьбы и считалось самым модным и красивым.

Намурлыкивание весёлой мелодии вкупе с облачением в праздничное платье – ломало план.

А дальше было совсем всё плохо и не так.

Она позвонила ЕМУ!

— Ты на месте? – тоненько пропела коварная изменщица

— Я сейчас буду!

— Жди, мчусь!

Выключился свет в прихожей, скрипнула дверь, щёлкнул в замочной скважине ключ. Наступила тишина.

Семён Василич боялся пошевелиться, а в голове прыгали и бились о свод черепной коробки разные гнусности и мысли, из которых литературно печатаемым было "проститутка".

Следом накрыла фаза сожаления о содеянном и было отчего то очень жаль себя и бывшего друга Петю, у которого когда-то в порыве страсти с Екатериной Николаевной сломали родительскую кровать.

Слёзы текли сами собой, смешивались с пылью и неравномерно ложились на майку.

Надо было срочно что-то делать.

Бабушкин наказ – "В любой непонятной ситуации, сажай внучок картошку" — не работал.

Перво-наперво надо было прочитать, что приписала к "прощальному письму" эта ехидна, так удачно маскировавшаяся под добропорядочную супругу.

Семён Василич взялся рукой за листок в клеточку и перед глазами запрыгали буквы, облаченные в узнаваемый почерк:

— Сенечка, ну как же ты неудачно спрятался! Видны тапки. Я к Светику на почту за твоим подарком, который немного запоздал, но пришёл вовремя. Вернусь, будем праздновать твой день рождения! Целую Катя!

P. S. За тетрадь с рецептами ответишь лично!

Давным-давно, в студенческие годы, жили мы с двоюродной сестрой на квартире у одной старушки. У неё была газовая плита. Поначалу мы удивлялись, куда спички деваются. Купишь, принесёшь, положишь… надо газ зажечь – нету спичек.

Я была понаглее и решилась спросить у хозяйки:

– Баба Стеша, вы не видели спичек? Я только что положила и что-то не найду.

Ответ был прост и суров:

– Спички я прибрала; это ж всё деньги.

Мы с кузиной похихикали, очень уж это напомнило строку из любимого, знакомого в те годы почти наизусть, романа: "Денежки я приберу, нечего им тут валяться". Ладно, что ж делать, стали носить спички в кармане.

В университете между парами я рассказала эту историю одногруппницам, и они наперебой стали делиться собственными впечатлениями от квартирных бабушек.

Преподавательница зашла, услышала и говорит:

– Вот у меня была бабуля – ваши против неё просто дети! Она и своими, "из кармана", спичками пользоваться запрещала. Причина? Потолок коптится.

Дочери лет 9 было, когда наш стоматолог решила удалить какой-то молочный зуб. Без анастезии не обойтись, колоть надо, но детка рот не открывает и тетя Оля-стоматолог уговаривает деточку открыть рот:

— - Не бойся, лапочка, в ротик не так больно, как в попку.

Вошедший в эту минуту хирург, вызванный на всякий случай, стал ржать как конь. РАстерявшаяся деточка открыла рот и укололи, да, и зуб вырвали быстро и безболезненно.

Вчера в комментариях спросили меня, видел ли я живого американца.

Случалось. Расскажу о типичном. Большинство встреченных были не совсем стандартным "средним классом", по ним судить сложно... но этот был просто образцовым. Потом были другие, с менее выраженной симптоматикой, но что есть - то есть.

Застрял давным-давно в хостеле с мексом

Оделся как-то Петр 1 в солдатский мундир да и зашел в кабак. Видит: сидит за столом печальный солдат. — Что с тобой, братец? — спрашивает царь — Друг у меня помер, — отвечает солдат. Пожалел его Петр и вопреки обычаю велел целовальнику подать две чарки водки. Выпили царь с солдатом, и захотел солдат отблагодарить своего благодетеля. А денег у него не было, и заложил он у кабатчика, за два штофа водки свой казенный тесак. Петр его и спрашивает: — Что ж ты наделал, дурья голова? А ну как государев смотр, что тогда? — Эка невидаль — царь! Да что его и надуть нельзя? С тем они и распрощались, а наутро царь приехал в тот полк, в котором служил его вчерашний сотрапезник. — Выстроить полк! — приказал Петр. Полк выстроили, и царь тут же признал солдата. А признав, велел ему: "Руби голову соседу слева! "Знал Петр, что рубить-то голову солдату будет нечем. А у пропойцы-солдата тесак был, да только деревянный, сделанный вечером, наспех, из лучины. — Ваше императорское величество! — взмолился солдат, — за что невинная душа пропадет? — Руби, я тебе приказываю! — повторил Петр. — Выполняю царский приказ! — прокричал солдат. — Только молю царя небесного помочь мне. Царь небесный! Ты выше царя земного! Сотвори чудо! Не дай погибнуть невинной душе! Преврати железный тесак в деревянный! И с тем вытащил из ножен лучину. Петр рассмеялся и одарил солдата серебряным рублем.