одну буровую, в одну бригаду. Приходим мы в контору узнаем что по чем, а именно какой куст, когда вертолёт, получаем спецовку, едем на вертолётную площадку и в путь. Прибыли, работаем, смены по 12ч. , 12ч. и отдых, брат в ночь, я в день. Проходит 2 суток, по рации вызывают нашу буровую и спрашивают "там у вас студентов нет случайно?". Мастер говорит, что есть, а из управления кричат "Гоните их от туда, они без приказа, без инструктажа и вообще: ". В этот же день мы вертолётом обратно, но теперь нас уже на буровую не пускают, а направляют разнорабочими разбирать старую, деревянную общагу. Мы смирились с судьбой и все бы хорошо, но все наши документы остались на буровой.

А вот теперь сама история.

Ничего не поделаешь приходится опять лететь на буровую, потянули спички, лететь мне.

Брат провожал меня до вертолётки. Стоим ждем нашего рейса, вот-вот должен быть, но нету, а мне в туалет так немного хочется, но отходить не рискую вдруг прозеваю вертушку (система такая: вертолёт садится, не останавливая лопостей, выскакивают, заскакивают и снова в путь). В общем то ждать пришлось не долго, но лететь 2ч.: Лечу я значит, а мне на клапан давит, и все сильнее, короче когда мы подлетали у меня уже в глазах булькало, я даже составил план как справить нужду, по возможности оставаясь не замеченным и успеть на вахту (там после вертолета еще на вахте по отсыпке пару километров(если кто не знает, вахта это импровизированный автобус на базе автомобиля "Урал", а отсыпка толстый слой песка на болоте по которому и ездят машины)). Дело в том что на буровых не одни мужики, а деревьев и кустов в тундре нет, поэтому справить нужду довольно затруднительно, тем более стеснительному недавнему студенту.

Но все оказалось гораздо проще и печальней. Я конечно первым выскочил из вертолета и сразу меня хватают за рукав и не пускают к вахте.

— Это вы у нас работали 2 дня?

— Да.

— Это ваши документы?

— Да.

— Прыгай обратно!

А вертолет не ждет! Прыгаю обратно. Ещё 2ч.: Мысли конечно были всякие, но на узел не завяжешь, и сортира в вертушке нет. Подлетаем, но почему то делаем круг, еще один, народ волнуется, про меня вообще говорить нечего, глаза уже вылазят.

Наконец открывается пилотская и нам сообщают, что посадку не дают (почему не помню) и мы летим на запасную площадку на какую то промзону. Ещё 10-15 минут, я чувствую себя как огнетушитель. Садимся. Сели!!!

Я конечно опять первый выскакиваю из вертолёта и бегу к ближайшим вагончикам метров 100, забегаю, достаю, УСПЕЛ!!!

Стою наслаждаюсь жизнью. Сзади слышу звуки приближающихся людей, оборачиваюсь, все кто летел пошли за мной. А я не могу остановиться, не ужели столько может в человеке накопиться:

Все уже подтянулись, человек 15 наверное и пара женщин в том числе, стоят хихикают.

— Эй парень а дальше куда?

— Не знаю, я просто пописать сюда зашел.

Все пошли дальше, а я еще пару минут стоял опёршись одной рукой о вагончик.

человеку в туалет посреди улицы. Hу с кем не бывает. То ли, вражины, улиток несвежих подсунули на обед, то ли просто перенервничал, пытаясь так переиначить список заказов родни, что бы он хоть на порядокне рознился с суммой на эти заказы отпущенной. Hе знаю. Hе суть важно.

А то, что на вопрос, где у них тут туалет, мне указали на круглуюметалическую штуковину. И всего за два франка я угодил на экскурсию в -кабину пилота космического корабля: множество кнопок, рычагов ипереключателей, но самое грандиозное — это когда, после твоего ухода, унитаз вместе с полом медленно проваливается в преисподнию, где за негопринимаются моющие машины. Возможно, что местные об этом и не догадываются, но я узнал.

Дело в том, что глупая машина узнает об уходе клиента, а, следовательно, и начинает уборку, когда перестанет чувствовать давление твоего веса на пол.

Я же, по старинной студенческой привычке, влез на унитаз с ногами, что быне подцепить какую-нибудь кож. вен. заразу (Париж все-таки — столица любви).

Цеплять, так хоть более романтично. Когда вдруг вырубило свет, меня этоне насторожило, ибо у нас на Сахалине скорее его наличие насторожит. Hо быля не дома, хотя, как выяснилось позже, и у нас и у них отключение светазнаменует собой одно и то же — еще большие катаклизмы. Hо, когда вся этачертова система, во главе со мной, величественно на ней восседающим, поползла куда-то вниз, вдоль стен, а из появляюшихся из под пола амбразурхлынула какая-то светло-розовая жидкость (первая мысль была, естественно, что кровь убиенных, попадших в эту жуткую западню до меня), я нескольконасторожился и ловко спрыгнул с горшка, чуть запутавшись в спущенных штанах, и находчиво рухнул мордой в появившуюся на полу лужицу. Hо, слава богу, этот механизм, в отличие от судебной махины, имел обратный ход, и яне изведал французской мойки, ибо все медленно и верно поползло вверх.

Я чуть замешкался с подъемом, думая о счастливой судьбе России, лишеннойэтого чуда инженерной мысли, и этого чуть оказалось достаточно. Замокпосле ухода кабины вниз, разблокировался и новые два франка, с той стороны, распахнули дверь и впустили в уже ставшую родной кабинку волоокую амазонку, как я узнал чуть позже, с прелестно-пронзительным голоском. Естественно, что как только она вошла, дверь автоматически закрылась и только тут онаувидела меня, вежливо улыбающегося, лежащего на боку в лужице и прикрывающегоеще не заправленное в спущенные штаны достоинство. Когда я стал подниматься, бедняжка, наконец-то, вышла из столбняка и принялась судорожно шарить рукойпо двери в поисках спасительной кнопки, но все еще не произнося не словаи не рискуя встать ко мне спиной. Hо когда мне все же удалось натянуть штаны, встать, и с мужественным, полным достоинства видом, начать объяснять, зачемя полз со снятыми штанами через подозрительную лужу в незапертой туалетнойкабинке, она не выдержала. И, испустив стон ужаса, плавно переходящийв дикий вопль, повернулась ко мне спиной и сразу же справилась с непослушнойдверью. Вышли из кабинки мы почти одновременно, но познакомиться поближе мнетак и не удалось. Странные они все-таки люди. У нас, в России, стресс роднитлюдей, у них, по-видимому, наоборот, разъединяет.

заинтересовал. Предлагалось спрятать под кроватью тарелку со льдом, дождаться, когда муж начнет со вздохом пересекать финишную ленточку, и в этот момент внезапно приложить ладошку со льдом к его многострадальным яйцам. Обещался невъе#енный орг@зм и сдержанно-мужественное "Спасибо!" мужа по окончании акта.

Знакомая моя — человек действия. Замужества и осточертенения она дожидаться не стала. Она решила сделать сюрприз любимому, и она его сделала. Ради такого дела она даже решилась стать раком — поза, которую она вообще-то терпеть не может. Но это был единственный способ зафиксировать любимого вблизи спрятанной тарелки — он был склонен трахать ее в самых неожиданных местах квартиры, где бы не застигла судьба, с постоянной передислокацией и перегруппировкой. Кроме того, так было проще незаметно вынуть тарелку.

Сюрприз, в общем, получился. Но, надо сказать, жизнь сложнее всяких там бумажных правил. Лед, например, был в кубиках. Нет, наверно, если приложить идеальные кусочки льда идеально мягко к идеальным яйцам, это действительно волшебно и романтично. Но девушка проявила полное непонимание особенностей мужской физиологии и не учла, что у каждого кубика имеется 8 довольно острых углов. Кроме того, она потеряла равновесие при взмахе ладонью со льдом, что в общем-то было немудрено с одной опорной рукой в условиях сильной вибрации.

Особенно классно получилось звуковое сопровождение сюрприза. Дело было у него на квартире в отсутствие родителей, и она, дурачась, устроила томные стоны на всю хрущевку в порядке моральной подготовки к сюрпризу, которые были затем покрыты диким заключительным мужским ревом. Торжество природы, в общем. Так, наверное, любились бизоны. Подруга ей потом рассказывала, что бабушки во дворе перекрестились.

Спасло парня то, что он был пьян. Как-то через неделю он загадочно спросил ее: "Знаешь, что такое катарсис? Катарсис — это полное очищение.

Я мог тогда кончить и обосраться одновременно."