за рулем и пассажиром в виде механика нашего завода и вторая с бывшим армейским водителем и мною, начальником снабжения верившим на слово. Перли мама не горюй, потому что вел колонну профессионал, а моего видимо в армии приучили не сдаваться. Но когда на перевале он нас вместе с машиной чуть не ухреначил с пятидесятиметрового обрыва у меня зародились смутные сомнения. Они усиливались с каждой доской которую я с этого ущелья потом вытаскивал на собственном горбу. Хорошо хоть сама машина зависла в сугробе и не сделала еще один кувырок. Второе мое сомнение зародилось когда на въезде в областной центр он со всего маху ухреначил стоящего на обочине собрата. Я еще подумал, хрен его знает, может армейский синдром и их там учили брать противника на таран. Морда нашего ЗиЛ была смята, так же как и крыло с пассажирской стороны. А я вообще-то ехал в трест за новым Камазом. И понял, что если даже с одним крылом мы долетим до треста, то камаза мне не видать как собственных ушей. А хотелось ездить в командировки с комфортом, на мягкой перине спальника и желательно с секретаршей нашего директора. Я не мог убить свою мечту, а говорят снабженец я был неплохой. А у каждого неплохого снабженцам масса неплохих знакомств. У меня они тоже были и я скомандовал водителю армейского запаса — на ремзавод! На ремзавод, мать твою! И всю дорогу тыкал пальцем куда свернуть. Вы не поверите, но даже в советское время отремонтировать машину можно было за два часа и всего лишь с помощью двух литров водки. Я пожалел, что взял мало, было бы три литра и ремонта было бы всего на час. Но основной заподляк ожидал меня совсем не в этом месте. Он ожидал меня в коридоре треста в виде главмеха.

— Ну что? — схватив меня за рукав, ехидно поинтересовался он, — не видать тебе камаза как собственных ушей!

— Это еще почему? — опешил я, помня что у меня все везде уже подмазано, обговорено и подтверждено, но секретарша вместе с периной немного поблекли.

— Да по кочану! Вы ЗиЛа то вдрись раздолбали, а хочешь новую машину!

— Какого ЗиЛа?! — скорчив лицо ближе к степени дауна, осторожно поинтересовался я. Лицо произвело впечатление.

— Ты дурочку не гоняй! — попер главмех, — где твой зил?

— На разгрузке, пиломатериал выгружает, — не меняя эмоций, вяло махнул я рукой в сторону склада, — а с чего вы взяли?

— Доложили мне! — солидно произнес главмех. И в этот момент меня пронзила мысль. Она вошла прямо в темечко, я понял, что это война да еще и с предательством со стороны нашего механика. Мысль была очевидна. Механики против снабженцев, бой обещал быть страшным, но им его не выиграть никогда. Ведь механики мыслят технически, а мы приспособлено. — Пошли посмотрим! — приняв мою паузу за первую победу, произнес главмех.

— А что ее смотреть, машина как машина, при белой горячке еще и не такого наплетешь!

— При какой белой горячке? — опешил главмех.

— А вы что не видели, что он невменяем? — уже искренне удивился я, — неделю перед командировкой бухал, а потом мы его полночи на поле вылавливали, когда он с топором за оленями бегал! В таком состоянии хорошо, что в его авариях танки не участвовали. Он, кстати, как сейчас, тихий?

— Что ты ерунду несешь! Он же у вас вообще не пьет! — но уже с зародившимся сомнением, произнес главмех.

— Не пил! — скорректировал я, — а вот после стольких лет кодировки, видите, сорвался! Да что я вам объясняю, идите машину смотрите!

Нашего старенького ЗиЛа он гладил с полчаса, присматриваясь, прощупывая и простукивая, но два литра водки сразу, это вам не месячный оклад после. Машина была идеальна! Да и за пару часов в понимании главмеха после тех страшных катаклизмов описанным нашим механиком, она точно не могла иметь такое состояние. Водила меня впервые не подвел и на вопрос об аварии вылупил такие удивленные глаза, что было ощущение, что главмех врач, а он пациент психбольницы. Или все же наоборот? Пока главмех в этом разбирался, я рванул на склад запчастей, потом в бухгалтерию и еще куда то, везде искренне предупредив, чтобы были настороже и тяжелых предметов в руки нашему механику не давали. Искренность возымела свое действо. В бухгалтерию механика вообще не пустили, заперевшись изнутри. А я в этот момент уже рассматривал новый камаз.

И вот после стольких лет я до сих пор не могу понять, почему механик со мной полгода не разговаривал? Ведь я войну не объявлял и предателем не был. Почему?

уверенность водителя в своих навыках и обычно в таких случаях стрелка спидометра находится за ста километровой отметкой. Конечно ДТП может совершится и при шестидесяти и даже тридцати, но обычно в таких случаях страдает машина, а не водитель и пассажиры, ну и жирует производитель авто и запчастей. День жестянщика никто не отменял.

Нас было два пассажира, люди мы были незнакомые, водитель назначил цену, мы согласились. Тот пассажир который сел спереди выходил километров на пятнадцать раньше. Машина тронулась, вернее стартанула. Рено был довольно резвый, а водитель веселый балагур любящий надавить на педальку. Дорога была слякотной и при вхождении в очередной поворот машину повело. Не сильно, но повело.

— Слышь! — произнес пассажир спереди, — давай-ка восемьдесят и не больше.

— Да ладно! — возмутился водила, — все нормально! Мне рейсы делать надо, а так я вас сколько буду везти?!

— Я, сказал, восемьдесят и не больше, — без доли эмоций произнес пассажир, — у меня дома, трое детей, ты будешь их кормить?

— Может тебе лучше на автобусе надо было ехать! — опять возмутился водила.

— Я с тобой в цене согласился? Ты деньги взял? — пассажир, поковырялся в кармане куртки и достал довольно внушительный перочинный нож, откинул лезвие и приставил его к ноге водителя.

— Ээ-э, ты че?! — обстановка явно становилась нервозной.

— Ниче! — все так же флегматично заявил пассажир, — но как только стрелка за восемьдесят перевалит, я тебе в ляжку его и воткну. По сантиметру за каждые десять километров свыше, устроит?

Водитель оказался очень дисциплинированным, машина шла ровно, без рывков, за семьдесят километров пути совершила всего два обгона и то при абсолютном отсутствии встречного транспорта. С таким спокойствием я не ездил уже давно. Когда автомобиль припарковался в месте назначения и пассажир спереди покинул салон, водитель проводил его долгим взглядом.

— Идиот какой-то! — тяжело вздохнул он, — блин, а ведь с первого взгляда и не подумаешь!

А я подумал, поэтому и вжикнул молнией дорожной сумки и произнес:

— Восемьдесят! И не больше!

Машина тронулась ровно и без рывков...