"Участковый педиатр.

Три минуты славы — и увольнение".

В один прекрасный зимний день коллега-участковый с пятого участка, Ирина Львова (единственный на миллионный город и трехмиллионную уральскую область участковый педиатр — кандидат медицинских наук, и это в провинции то) спросила у меня, не хочу ли я съездить в Москву на какой-то слёт моржей Советского Союза.

Оказалось, что ее отец, Иосиф Ходорковский (даже не однофамилец ныне звучащего))) возглавляет нашу областную ассоциацию моржей, в одном из клубов которой я и сам плаваю и веду группы здоровых и больных детей.

Более того, мне, возможно, дадут там слово рассказать о нашем клубе.

А чего не поехать-то, интересно же!

Пошёл радостно к завполиклиникой, мол так и так, морж, группы детей, результаты, Москва, рассказ про нас, отгул за свой счёт...

Ага, щаззз, причём три раза...

Сначала меня попросили подготовить и показать "доклад".

Я все понял и сел его писать.

На следующий день, заслушав, вместе с завполиклиникой и заведующей моим вторым поликлиническим отделением, то, что я успел придумать и записать за час до "заслушивания", начмед-замглавврача, взяв брезгливо двумя пальчиками мой "доклад", скривила губки и процедила — и вот с этим (потрясая листиками доклада) Вы собрались выступать на весь Союз? И вот по этому (снова брезгливое потряхивание листиками и кривление губок) вся страна будет судить по нашей работе??

Я все понял и пошёл к главному врачу. Мужик молодой, вполне вменяемый, реально классный детский реаниматолог со "Скорой", был у меня наставником в интернатуре на цикле "детская реанимация", недавно назначенный нашим главным.

Он выслушал меня и так по-простецки по-свойски говорит: слушай, ну вот зачем тебе туда ехать? Ты же только для себя там пользу получишь. И пока я туповато размышлял, при чем здесь польза и что это такое, он задушевно добавил: а вот пусть завполиклиникой поедет в Москву, расскажет там о нас (нас??!)) и, вернувшись, пользу принесёт всему Ленинскому району.

Я снова все понял и пошёл брать билеты на самолёт, в пятницу вечером — в Москву, в воскресенье вечером — обратно, семинар как раз намечен был на субботу и воскресенье, но заезд — в пятницу днем.

По возвращению в поликлинику мне передали в регистратуре, что мне поставили две смены на неотложке, совершенно, конечно, случайно, но — в субботу и в воскресенье, причём "особо просили передать", что невыход — это прогул со всеми последствиями.

В очередной раз решив, что я снова все понял, я пошёл, сдал кровь, и попросил передать взад начальству — что у меня донорские отгулы, и что если нет моей подписи под графиком — всё начальство может ехать на этой неотложке куда считает нужным. Они ведь просто не знали, что административно-бюрократически-партийная машина по мне уже так прошлась ещё в институте, исключив пару раз из партии), что их мелкие гадости — это детский лепет по сравнению с праведным гневом райкома и обкома, есть тут у меня история про это).

Прилетел в Москву, добрался до каких-то Ватутинок, там санаторная общага и обшарпанный актовый зал.

С утра начался семинар. Президиум, как положено, и человек 70-80 в зале сидит, внимает.

Сначала профессора и академики что-то очень интересное и очень непонятное вещали, потом выпустили энтузиаста-моржа, который всех призывал немедленно лезть в прорубь. Потом снова пара профессоров с очень аккуратными рекомендациями и снова морж-энтузиаст с призывом всех и вся лечить только прорубью...

Кстати, тогда я впервые для себя уяснил разницу между фанатом и энтузиастом, про какую бы сферу деятельности речь не шла. Энтузиастам помогаю всегда, фанатов считаю чумными и заразными.

Когда очередь все-таки дошла до меня, я просто вышел на сцену и рассказал что и как мы делаем, кого из больных детей купаем в проруби, как это делаем, какие противопоказания и показания к этому учитываем, какие результаты, кто из врачей и родителей как к этому относится.

Вот тут я и узнал, что, оказывается, в теме "моржевания" бились тогда стенка на стенку консервативные врачи, с одной стороны, и ничего не боящиеся моржи, с другой.

А тут я, такой модный и красивый — и врач, и анализы делаю, карточки веду, — и сам морж, руки от пешни для колки льда как крюки уже.

Спускаюсь со сцены, подошли ко мне пара человек с вопросами, я предложил им в коридор выйти. Выходим, за нами реально ползала вышло, следующий выступающий сильно обиделся, говорят. Час я ещё отвечал на вопросы и рассказывал. Закончил, боевито поглядывая по сторонам, мол, кому ещё чего рассказать надо.

Тут ко мне подходят две женщины, одна из оргкомитета семинара и отводят меня в сторонку. Оказывается, готовится сюжет программы "Здоровье" для Первого канала, мне предложено дать интервью, если я, конечно, не против. Я против не был и меня отвели куда-то за угол, со словами — пойдём отойдём подальше, а то эти е№№натики сюжет не дадут записать.

Корреспондент попросила рожи не корчить, пальцем в носу не ковырять, смотреть на неё, а не в камеру и отвечать покороче, без занудства и по-простому, чтобы все поняли.

Через двадцать минут и три дубля вернулся я греться в зал. Еще сутки, до конца семинара, меня неоднократно ловили то одна сторона, то другая, с требованиями "объясни этим [ч]удакам, что... ", "ну ты же наш, врач (морж), скажи ты им, что...".

Вернулся домой, вышел в понедельник на работу, никто никаких предъяв не делает, но завотделением как-то нехорошо так смотрит, не по доброму...

Через пару недель всё взорвалось...

Сначала вышла моя статья в "Комсомольской правде", а это газета ЦК была, 44 млн экземпляров ежедневно, если не ошибаюсь.

Я ещё осенью сдуру туда письмо направил, с рассказом, как мы в институте отряд по работе в детском доме №3 города Уфы организовали. Перезвонила мне корреспондет Комсомолки Инна Руденко, что-то уточнила, съездила в Уфу, все проверила, отредактировала письмо — и вышел очерк на 2/3 полосы с моей подписью и местом работы.

А получить позитивную оценку в Комсомолке в те годы — это как бесплатный пропуск в первые ряды на Пугачеву/Лепса/Брежневу/Тимати/Моргенштолле или как его там, кому кто нравится, короче.

Прямо с утра из обкома партии звонят в горком — "молодцы! хорошо работаете! нас на самом верху заметили!". Радостный горком звонит в райком — "молодцы! нас на самом верху отметили!". Из райкома звонок главному врачу — "молодец! Хорошую смену воспитываешь! Нас аж из Москвы оценили!".

К обеду главный врач позвонил завполиклиникой... я не знаю, что он ей сказал, но любви у неё ко мне не прибавилось, ровно наоборот.

И буквально через десять дней, в воскресенье, по Первому каналу Центрального телевидения Союза Советских Социалистических Республик в самой рейтинговой передаче того времени "Здоровье" с Элеонорой Белянчиковой, сейчас даже сравнивать по смотрибельности близко нет ни передачи такой, ни ведущей, выходит то самое интервью со мной, шмыгающим носом на камеру и восторженно что-то там вещающего...

Обком звонит в горком... горком в райком... райком — главному врачу... тот, совершенно ахеревший — снова завполиклиникой... а её просто рвёт на части — это же о ней должны были сделать сюжет и показать по телевизору, это же она должна была поехать в Москву, это же ей должны были идти сейчас звонки с восторгами и пожеланиями, а не этому непонятно откуда приехавшему кудрявому высокому голубоглазому выскочке-участковому...

То, что меня начали травить не по-детски, я понял далеко не сразу, кроме вызовов-приемов-дежурств ничего вокруг не видя. Просто, когда вдруг на еженедельной оперативке коллега отказалась сесть со мной рядом поболтать, да ещё со словами — я чё, дура с тобой рядом садиться, чтобы меня вместе с тобой оттр@хали... я, наконец-то, разул глаза и увидел, что все стулья впереди/сзади и справа/слева от меня пустые, хотя народу много, а зал — маленький.

Но уволится мне пришлось через три-четыре месяца, после истории с пионерским лагерем.

Но это уже другая история, чуть позже напишу, сейчас времени нет.

Как мы принтеры списывали.

Эпиграф: если ничего не помогает — прочтите, наконец, инструкцию.

Эх и казус у нас произошел! "Эльдорадо", продаем HP, многофункциональное устройство (МФУ). Недавно они появились, но, в общем то, освоили их быстро. И покупали их охотно. А что? Вполне логичная смена принтеру обыкновенному. Клиент просит

Насколько смертоносна медицина, становится очевидным, когда происходят забастовки врачей. Когда в 1976 году в столице Колумбии, Боготе, все врачи, за исключением врачей скорой помощи, исчезли со своих рабочих мест на 52 дня, уровень смертности упал на 35 процентов. Представитель Национальной ассоциации похоронных

"Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда"

Марина Цветаева, 49 лет, 1941"

Знаете, раньше я бы над этой историей посмеялась. Но не сегодня, друзья мои, не сегодня, ибо раны свежи и кровоточат.

Когда мне было тридцать лет, я трудилась журналистом в газете "Работа для вас". Была такая газета, монополист

Реальный случай! Произошел в г. Тольятти. Одна девушка училась в мединституте на хирурга, и естественно, что летом её направили на практику в местный медгородок в хирургическое отделение. Однажды ей пришлось ассистировать на операции удаления аппендицита (ну, там, чипчики всякие подавать, обрезки принимать...). Надо заметить, что "клиентка" попалась не худенькая...

Опытный хирург привычным движением рук вынул все внутренности, отрезал что надо, почистил, стал складывать обратно, и тут появилась маленькая проблема: один пласт подкожного жира никак не хотел никуда укладывалься.

Врач его и так приложит, и эдак, а его как будто тут и не было!

Хирург ненадолго задумался, и со словами: "Ааа, хрен с ним!... " отрезал этот шматок, повернулся к практикантке и, улыбаясь, шлепнул его ей на спец. поднос со словами: "Держи! Картошку дома пожаришь! "

Звук падающего тела, звон подноса...

Вовочка