искусственное дыхание — ничего. Тогда Саня предложил сматываться, чтоб убийство не повесили. Я почти согласился, но достал нашатырь. Хотел дать ему понюхать, переборщил и пролил ему в нос. Труп вдруг зашевелился и открыл остекленевшие глаза. Оказалось, он просто был пьян! По паспорту выяснили, что зовут Фёдором, живёт он недалеко, километрах в семи. Матерясь, мы собрались уезжать, но жалко стало мужика — заболеет и впрямь помрёт. Решили его подбросить. Я снова закемарил и проснулся из-за того, что водила остановился, чтобы солярки из канистры подлить. И вдруг мы услышали — кто-то в фургоне пытается запеть. Мать честная! Мы же проехали уже 150 км и Федю забыли выгрузить!!! Обратно поворачивать не было времени и горючки. Брать с собой? На трое суток? На какие деньги его кормить, да и будет ли Федя доволен, когда очухается? Короче, достали мы бутылку самогонки, налили мужику стакан, потом вынесли подальше на обочину, подложили под него грязный зипун, рядом — его велосипед и полбутылки для тепла. Рванули своей дорогой. Задержались мы в командировке. Едем обратно мимо того села, Саня и говорит: неспокойно, мол, на душе, с Федей то плохо обошлись, надо узнать... Заехали. Нашли дом Фёдора, каким-то образом сохранившийся в памяти. В огороде женщина копалась. Спросили мужа. Она, мол, а зачем?

— Да вот, — говорим, — хотим увидеть старого друга, по стаканчику выпить.

Она нас оглядела придирчиво и говорит:

— Что старых друзей не забыли — хорошо, ну а пить бы с вами он всё равно не стал!

— Почему? — удивляемся.

— Да он, — объясняет она, — всей деревне клятву дал, что не будет пить, и в церковь ходил, в Бога теперь верит. Он и сейчас там.

— А что случилось?

— Да поехал он к брату в соседнюю деревню, напился до чёртиков. Его вечером посадили на велик и отправили домой, благо тут недалеко и прямо. Дальше он ничего не знает. Говорит, очнулся бог знает где — от села в 150 км! И до сих пор не поймёт, как попал НА ВЕЛОСИПЕДЕ в такую даль! Не иначе как нечистый сподвиг! А вот и он, кстати, из церкви-то...

Но мы Федю не подождали, бегом в машину и дёру...

однако выплачивал только по 25 рублей в месяц, и никакие мольбы молодого литератора не помогали.

Островский позднее рассказывал: "Но мне необходимы деньги! " — умоляешь его.

— Э, батюшка! Вы человек молодой, начинающий. Для вас достаточно и 25 рублей в месяц на житьё. А то сразу получите этакую сумму денег: шутка ли — 125 рублей, ведь это 437 с полтиной ассигнациями! И прокутите! А у меня деньги вернее.

Никакие заявления о нужде не помогали.

Наконец Островский нашёл способ, как избавиться от такой зависимости. Погодин был должен Островскому 125 рублей, и литератор написал на своего приятеля задним числом вексель на 125 рублей, срок погашения которого уже истёк.

Затем Островский отправил проинструктированного приятеля к Погодину, сопроводив того слёзным посланием от Островского с просьбой об уплате долга.

Погодин сурово спросил приятеля: "А что вы сделаете с Островским, если я не уплачу за него денег?".

Приятель был хорошо подготовлен к подобному вопросу и оставался непреклонным: "Завтра же потащу его в "Яму"!".

"Ямой" называлась московская долговая тюрьма у Иверских ворот.

Погодин попытался повторить свой любимый трюк: "А не согласны ли вы будете получить по 25 рублей в месяц в уплату?".

Приятель Островского стоял твёрдо: "Или всё, или "Яма"! ".

Погодин покряхтел, но всё же смилостивился и заплатил всю сумму.

а там паук "пляшет" по паутине вокруг попавшей в неё мухе, и, в прямом смысле, плюёт на неё! После обездвиживания жертвы он спокойно замотал свою добычу в кокон и уволок в направлении ближайшего цветочного горшка, нисколько при этом от меня не скрываясь. Так я его, с учётом внешнего вида и идентифицировал: scytodes thoracica, хотя в арахнологии не понимаю совсем ничего. Почитав про особенности этих пауков, подумал: а зачем собственно, его выгонять? Охотится на всякую жужжащую мерзость (и даже тараканов), самому с мухобойкой бегать не надо, кормить-поить — не надо, убирать — не надо, электричества (в отличии от световых ловушек) не требует, опасности для человека не представляет, лишний раз старается на глаза не попадаться. Всё делает максимально тихо. Паутину плетёт преимущественно там, куда я почти не заглядываю. А пойманных насекомых ещё и аккуратно упаковывает и убирает сам! Не ловушка для насекомых, а мечта, если вдуматься! Постепенно приучил нового сожителя, где паутину плести можно, а где нет: оказалось, что если убрать её с определённого места дважды, третий раз паук её уже на этом месте никогда не плетёт. И сам паук, что интересно, как-будто бы понял, что я не хочу прихлопывать его тапком: перед глазами у меня лишний раз старался не появляться, но если это случайно происходило, сломя голову от меня не бежал, и на месте тоже не замирал. А если я подносил к нему руку, он на неё спокойно забирался и сидел, пока я не поднесу его к какому-нибудь предмету: тогда он спокойно переходил с руки на этот предмет. Через года 1, 5 — 2 после первого знакомства я переезжал на новую квартиру, и, увы, с пауком пришлось попрощаться. Но что поделать? Не перевозить же его с собой! Но, как оказалось, я сильно недооценил привязанность своего питомца: приехав на новую квартиру с последней партией вещей я открыл чемодан, и из него аккуратно, не спеша, вышло это 8-ми лапое существо, до того момента сидевшее прямо на самом верху, на одежде, упакованной в чемодан (и как его не раздавило при транспортировке — непонятно!). Остановилось, как-будто посмотрело на меня с вопросом: "А ты куда-это без меня переехал? " и также не спеша, вразвалочку, засеменило в сторону ближайшего окна, обустраиваться на новом месте. Вот так вот иногда бывает!