Мой сын однажды удивил меня. Было ему пять лет, когда накануне Нового года он увидел на центральной площади города громадный, украшенный огнями ящик для писем Деду Морозу. Сын только учился писать тогда, но от помощи отказался — письмо написал сам, иногда только спрашивал незнакомые буквы. Заняло это часа два, в процессе он выучил примерно половину азбуки. Условием конкурса было, что ребенок должен придумать и написать письмо сам. Я дополнительно объяснил сыну, что Дед Мороз всё видит, всё знает, и писем, написанных родителями, не читает. В моих силах только показать, как пишутся буквы, что я с удовольствием и сделал.

Карманных денег у сына тогда не было вовсе. Но я учил его счету, называя все цены при покупках, и объявил ему заранее, сколько могу их потратить на новогодний подарок ему лично, на его подарки своей маме, бабушке, дедушке, тете и так далее — общую сумму, а дальше пусть сам выбирает, что кому дарить. Объяснил, что это мой новогодний подарок за то, что он научился считать.

Год тот был для меня урожайным, и вообще я счастлив был, что сын растет, и в нем просыпается разум. Особо я не жмотничал, но и понимал, что много денег вредно для психики ребенка. В общем, определил сумму умеренную, так, чтобы всем хватило хотя бы на мелкий подарок. Раз научился считать до тысяч, вот пусть сам и подсчитывает, сколько потратить на подарок себе, а сколько — на близких. Это интереснее, чем подсчитывать каких-то синичек на деревьях из учебника.

Сын не только уложился в бюджет, выбрав себе и всем подарки, но и оставил что-то на подарок Деду Морозу! Письмо ему он написал примерно такое:

Здравствуй, дед Мороз, все просят у тебя подарки но никто тебе ничего не дарит. Скажи, что тебе нужно? Я подарю

Разумеется, с кучей орфографических ошибок, но в таком духе. Я чуть не прослезился, читая это. Упаковал в конверт, закинул в новогодний ящик. Через неделю, центральная площадь Владивостока:

— А теперь объявляем победителя нашего конкурса! На сцену вызывается...

И далее — ФИО моего сына! Ведущий зачитал его письмо, бурные аплодисменты, охреневшему Деду Морозу вручается подарок, возможно, первый в его жизни из полученных в этой роли.

Стояли мы как-то лагерем на берегу небольшой сибирской речушки. Все чин-чинарем: палатки, снаряжение, все дела. Кругом верст на сто ни души, и — тайга. И вот случилось у нас ЧП: пропал из нашей группы один парнишка по имени Толик. Причем пропал как-то странно: в восемь утра сказал своему соседу по палатке, мол: “пойду-ка я посс…”, ну, в смысле “малую нужду справлю”, и больше о нем — ни слуху, ни духу.

Искали его часов шесть. Прочесали каждый куст, каждое деревце — цепью шли, как в фильме “Рембо”. В общем, нашли случайно километров за семь (!) от лагеря. Изможденный, уставший и совершенно (п)оху(д)евший, он сидел под деревом, обхватив голову руками. Первым сориентировался Толин сосед по палатке, который неожиданно для всех с искреннем таким удивлением выдал:

— Ну, ты, б%я, Толян, и застенчивый!

Барсик и Мэйнкун.

Пролог

Барсик был простым беспородным котом. Мы взяли его совсем маленьким котёнком и он с нами прожил 18 лет.

К жизни с котом привыкаешь, поэтому мы взяли ещё одно котёнка, но на этот раз породистого — мэйнкуна. Назвали его официально — Кун, или ещё проще — Мэйнкун. Сейчас он уже полугодовалый

На протяжении двух месяцев у меня был ceкс с женщиной, которой было на тот момент 37 лет. Мне же только 24. Устроился на новую работу, и посадили меня к ней в кабинет, как стажера. Деловая блондинка, всегда строгая и всегда в разных обтягивающих деловых платьях. Самая настоящая героиня п@рнушки, классика. Нашли общий язык довольно быстро, сошлись характерами,

Учился я во второй половине 80-х в славном 1 Ленинградском Медицинском Институте им И. П. Павлова. Был у нас на кафедре анатомии профессор-консультант Михаил Григорьевич Привес. Он начал заведовать кафедрой анатомии ещe в далеком 1937 году, был одним из корифеев отечественной анатомии, по его учебнику училась большая часть советских врачей. К моменту моей учебы он был уже глубоким стариком, но ни разу в жизни я его без белой рубашки и бабочки не видел. Он читал вводные лекции, несмотря на возраст, обладал поразительной памятью и остроумием, при этом интеллигентными, аристократическими манерами. Студенты его глубоко уважали и любили, тем более, что экзаменов он уже не принимал, и обижаться на него не мог никто. Поскольку личностью он был неординарной и работал в институте с незапамятных времен, о нем было сложено немало легенд, многие из которых были правдой. Вот одна из них.

Профессор Привес читает лекцию по мочеполовой системе мужчин:

— Некоторые студенты спрашивают, — говорит он, — Какая длина полового члена считается нормой? Вот у меня... , — с этими словами Михаил Григорьевич засовывает руку в карман брюк и копается там; аудитория замерла, следя за его рукой; быстро вынимает руку из кармана с зажатым в ней носовым платком, -... был случай... , — как ни в чем не бывало, продолжает Михаил Григорьевич, вытирая платком лоб. Аудитория, к недоумению профессора, грохнула.