и без единого звука, одним вежливым жестом, остановил мужичок самого что ни на есть цыгано-румынского вида — чёрный, маленький и толстый — и молча протянул мне открытую папку и авторучку. Рядом отирался ещё один точно такой же...

Тут нужно сделать отступление и сказать, что у нас на улицах тебя частенько могут остановить какие-нибудь люди и, тряся жестяной кружкой с мелочью и непрерывно при этом тараторя, попробовать вытянуть из тебя пожертвование на что угодно — от помощи в организации нового монашеского ордена до реставрации знаменитого Пятигорского Провала.

Обычно я в таких случаях в разговор не вступаю — мотну, бывало, отрицательно головой, да и удалюсь восвояси.

Но тут мне понравился сам молчаливый подход к делу, и я заинтересовался: взял в руки папку и прочёл в ней напечатанное. Там, на титульном листе, большими и красивыми буквами, без единой ошибки, было напечатано приблизительно следующее: Мы, сборище глухонемых этого государства, хотим открыть в соседнем райцентре филиал нашего общества. Помогите, пожалуйста, чем можете.

А дальше был подколот "лист номер1" с реестром уже якобы собранных пожертвований. Всё, как положено: графы с фамилиями, почтовыми индексами, росписями и суммами внесённых бабок. Всё — разными почерками; но я сразу же обратил внимание на то, что, если судить по индексам, то сегодня, как нарочно, в нашу захолустную дыру съехались лохи со всей страны — такой там был территориальный разброс нарисован. И суммы, там проставленные, тоже внушали уважение — от пятёрки и до пятидесяти тугриков. Это вам не медяки в кружке. Ну и, пню понятно: ребята не могут связать на местном языке и двух слов, а вот поди ж ты — выкручиваются же всё-таки.

Короче, мне идея пришлась по душе, и я решил поддержать недремлющую мысль потомков героев О, Генри — дать им пятёрочку за оригинальность и основательность в подготовке.

Полез в кошелёк — а там меньше двадцатки купюры нет. Достаю, а глухонемой марку круто держит — даже глаза не заблестели от вожделения. Профи, одним словом. И лапку к деньгам тянет. Я ему пятерню растопыренную показал — пятёрку, мол, больше не дам. Сдачу, мол, давай. Тот — в карман, вытаскивает червонец: нету больше сдачи, давай червонец. Я ему показываю — нет, только пятёрку. Тот башкой закрутил, заоглядывался — а второй несчастный инвалид, придурок этакий, как раз слинял куда-то. Этот аж запыхтел от злости, я уж думал — всё. Щас скажет чё-нить, и рассыплется сказка, как карточный домик... Но нет, сдержался он. Профи — он и есть профи.

Ну, я рукой махнул, деньги в кошелёк спрятал, да и пошёл себе дальше — посуду сдавать.

А там, в приёмном пункте, по случаю субботнего наплыва, небольшая очередь образовалась, человек пять. Только это я в хвост пристроился — дёргает меня кто-то сзади за рукав.

Оборачиваюсь — стоит, красавец. И в руке у него — три раза по пять тугриков. Ну, я их себе забрал, а ему отдал двадцатку — заслужил, хера ль там говорить.

Ну, отдал, да и снова отвернулся — пьеса окончена, чего уж там.

А вот фигу — снова он меня за рукав дёргает!

Оборачиваюсь вторично — а он мне папочку с авторучкой протягивает!

Ей-богу, я аж умилился... Давай, говорю, сюда твой список.

И вписал честно туда свою фамилию, индекс, дату проставил и внесённую сумму.

Очередь смотрела на меня, как на ненормального.

Вернул я ему папку; он поблагодарил меня лёгким наклоном головы, а я показал ему большой палец: так держать!

Но и это ещё не всё: нашёл я в магазине свою жену в отделе тортов и рассказал ей всю эту историю. Она, конечно, поименовала меня идиотом.

А потом, когда уже мы закупились-загрузились и выезжали со стоянки, смотрю — чимчикует продолжатель дела Паниковского как раз впереди нас, вдоль ряда машин — очередную сострадательную душу ищет.

Я, плотоядно ухмыляясь, подкрался к нему сзади черепашьим шагом, да и бибикнул во весь голос немецкого автопрома — чтобы за жениного "идиота" не так обидно было..

И что вы думаете? Даже не обернулся. Только с шага немного сбился от неожиданности. Профи — он профи и есть.

Ну, я, поравнявшись с ним, ещё раз показал большой палец — и мы уехали домой...