кой-каких знакомых, в основном местного разлива. В тот день я затарился пивом-водкой, снедью, и прикатил домой.

У двери встретили два кота, один рыжий, а другой синий-дымчатый. Тут я задумался о проблемах бесполого размножения кастрированных котов посредством деления, потому что кот у нас вроде был один (которой рыжий). Не успел я додумать в какой научный журнал послать это открытие, позвонила подружка, сообщила что задерживается, и что это соседка занесла нам своего кота на пару дней. И добавила что с котом должно обходиться осторожно, поскольку он страдает сахарным диабетом. И трубку положила. Я с сахарным диабетом личного опыта не имел, тем более с кошачьим, а потому синего кота поднял, рассмотрел внимательно со всех сторон, и не найдя внешных изъянов поставил на место. Но от греха подальше убрал сахарницу на полку и закрутил покрепче банку варенья на столе. Затем я быстро бросил пиво в холодильник а водку в морозильник, настрогал нехитрой закуси, включил музыку, а тут и гости на пороге.

Гости лыбились в тридцать три зуба жизнерадостными американскими улыбками, осведомлялись о хозяйке, и спрашивали где тут пиво. А вот с пивом из кухни они выходили какие-то скучные совсем. Прямо скажем озадаченные и заметно встревоженные. А затем собирались группами и лопотали по-своему, время от времени бросая на меня совсем грустные взгляды. А подойдёшь к ним — и совсем беда. Спрашивают как здоровье, нет ли проблем в личной жизни, и вообще как дела. И смотрят сквозь глаза прямо в душу, примерно как тогдашний президент Буш, который, по сообщениям газет того времени, посмотрел Путину в это место и увидел только хорошее. Я, конечно, отвечал что дела — зашибись, но они явно не верили, грустно улыбались, и по-товарищески хлопали по плечу, мол, ничего старик, всё будет о"кэй. В тяжких думах я врубил музыку повеселее и погромче и вышел на двор подышать воздухом.

А за мной устремился мой коллега, англичанин Джим. Отличный парень.

Глядя на его лицо я почему-то всегда задумывался о том что у всякого человека, как и у автомобиля, есть такой параметр как возраст, а есть не менее важный параметр — пробег. Джим был татуирован с ног до головы, носил кожанку со множеством заклёпок и вообще всё чёрное. Он когда-то был одним из первых Лондонских панков. Джим посмотрел на меня серьёзно и начал издалека. Что у него, мол, была бурная молодость, что он в свое время нюхал разные порошки и принимал таблетки от которых вытанцовывал по четыре дня подряд в подземных дискотеках. И что всё можно, но в меру.

С чем я горячо согласился. Но вот ширяться я не ширялся никогда, доверительно сообщил Джим. И тебе не советую. А если уже подсел, то стоит немедленно и категорически лечиться. И по крайней мере не оставлять своё оборудование на видных местах.

Со страшной догадкой я рванул в кухню и открыл холодилник. На полке дверцы стоял малозаметный пузырёк с инсулином, а полкой ниже — огромный мешок одноразовых шприцов. Этак двести-триста. Я мысленно обматерил свою подружку, соседку, и эту шизанутую страну, в которой миллионы детей ходят без медицинской страховки, а иных котов лечат от диабета инъекциями. Недолго думая я схватил мешок и выбежал в гостиную.

Друзья мои! — воскликнул я. — Тут, видите ли, произошёл небольшой конфуз. Эти винты не мои, а принадлежат исключительно вон тому дымчатому коту! Кот посмотрел на меня вопросительно, но не поддержал, хотя впрочем и не опровергнул. Некоторые гости смущённо улыбнулись, мол, совсем дошёл паря, а иные и зароптали, мол этот биолог херов ещё и кота на это дело подсадил, может эксперимента ради, а может чтоб было с кем кайф ловить. И стали меня окружать довольно плотным кругом.

И если бы в этот момент в дверь не вбежала бы моя подружка, которая поздоровавшись подхватила кота, взяла у меня мешок и побежала на кухню делать коту очередную инъекцию, вполне возможно что после принудительного курса метадона в наркологической лечебнице жизнь моя потекла бы совсем другим руслом.