у бытовом способе передачи сифилиса, напряглись не на шутку и дружно ломанулись на обследование в поликлинику, которая на ул. Пехотцев (г. Екатеринбург). По одиночке идти страшно, пошли вчетвером (сифилитика не взяли).

Пришли, хором спросили, кто последний к венерологу, вызвав нездоровый ажиотаж у очереди. Когда подошла очередь, вчетвером же зашли в кабинет.

За столом что-то пишет врач, довольно молодой, не поднимая головы, спрашивает:

— На что жалуетесь?

— Да вот, понимаете, хотели на сифилис провериться (вразнобой, скомкано).

Врач поднимает голову и наблюдает перед собой четырех лбов, смущенно переминающихся с ноги на ногу. Начинает медленно офигевать, спрашивает:

— Чтооо, все?!! Ааа, как вы так, все сразу?!! Вы это, кого-нибудь или друг друга?

Народ, начиная понимать, что их подозревают в чем-то не том, объясняет:

— Нет, ну Вы понимаете, у нас есть друг...

— Ах, у вас еще и друг есть (с мерзкой ухмылкой). Ну и что друг?

— Друг сифилисом болеет …

— И вы его… (всхлипывает от смеха)

— Да нет, вы не понимаете …

— Он вас?!! (колбасится)

— Нет!!

— Он вас, а вы потом его? (уже нечленораздельно, задыхаясь).

В общем, минут через 5 подобных издевательств, всяческого рода предположений (фантазия у врача оказалась богатой, видимо, специализация отпечаток накладывает), удалось объяснить, что произошло.

Врач, завывая как раненая гиена, объяснил, что сифилис таким образом не передается (только если бы у всех были бы ранки во рту, косяк хорошенько бы в ней подержали, опять же у всех – и то, шанс 1 из 100), попросил больше не е%ть ему мозги, послал всех на х[рен], напоследок попросив передать очереди, чтоб к нему минут пять не заходили.

Товарищи пулей вылетели из кабинета и под завывания врача (в коридоре было слышно прекрасно) помчались к выходу, строя планы страшной мести другу-сифилитику.

Юмор ситуации дошел до них, по словам Кирилла, только через неделю.

Фабула

Юбилей у троюродной бабушки. Собирается семья, включая четвероюродных племянников троюродного деда. Просторный частный дом, места хватает. Столы вряд, за столами поют хором, мужчины время от времени выходят на кухню курить и говорить свои мужские разговоры...

Мы с Иркой пытаемся выяснить, может ли съесть кот маленький тазик пельменей...

Бабушки сплетничают по спальням... Где-то музыка, где-то телевизор.

Происходит непрекращающаяся неспешная диффузия по интересам — кто-то выходит, кто-то заходит. Идиллия.

Забегает Женька, разыскивает нас с Иркой глазами и горячо шепчет на ухо:

— Вика, мама в конуре застряла!

—....?

— Мама держит Мальту, что бы та не вырвалась, а ТВОЯ мама в конуре застряла!

Согласитесь, на это стоило посмотреть. Не сговариваясь, мы втроем бросаемся к конуре Мальты.

Мальта была беспородным (или многопородным?) лохматым чудовищем, к которому не боялись подходить только сыновья бабушки-юбилярши. Может, это детские впечатления, но мне казалось, что росту в ней, если поставить ее на задние лапы — как две меня.

Конура Мальты стояла в сарае, пристроенному к дому (чтобы зимой не холодно было). Днем Мальта сидела на цепи, чтобы не съела кого-нибудь случайно, а вечером ее выпускали во двор размяться.

Сейчас Мальта ТОЖЕ была на цепи, но где-то на середине своей длины цепь была в руках у тети Наташи, забившейся в дальний от конуры угол, и тормозившей пятками по полу, а Мальта неудержимо рвалась в сторону родной конуры, из которой торчала половина чей-то мамы. И, судя по платью, действительно моей.

— Мам, мам, ты что, а?!!

— ууууээээыыыыыаа!...

— Теть Надя, Теть Надя, вылезайте! Вылезайте скорее, мама Мальту долго не удержит!

— ЖЕЕЕНЬКА! ТВОЮ МАТЬ, ГДЕ ОТЕЦ!!

— А, да! Щас, щас найду его... Пусть посмотрит!

Я, в благой попытке помочь, хватаю маму за то место, где нога крепится к попе, и пытаюсь ей помочь.

Очевидно мама понимает, что это уже Мальта до нее добралась и очень ОЧЕНЬ крепко, очень больно и очень далеко меня пинает. Молодец, мама! Я тобой горжусь! По Мальте бы так... Лежу, отдыхаю.

Топот ног, забегают мужчины. Вывели из сарая Мальту, успокоили маму. Немного разобрали конуру и высвободили застрявшую пленницу. Потом долго отпаивали обеих женщин.

Преамбула

Давным-давно, когда этот дом еще не был перестроен и конура стояла во дворе, недалеко от входной двери, две девочки гостили у своей тетки, сегодняшней юбилярши. У тетки была совсем другая собака, настолько дружелюбная, что прославилась тем, что выкормила котят погибшей кошки.

То ли времена были другие, то ли Сильва была настолько дружелюбной, но факт — никакой цепи у нее не было и она имела право гулять днем за пределами двора.

Однажды дома никого не было, кроме моей мамы. Куда все уматали — не помню, да и не важно. Сильвы тоже нет. И мама решила проверить, а как там — в конуре? Делать-то все равно нечего.

В конуре оказалось на удивление уютно, и она уснула.

Просыпается от того, что кто-то зашел во двор и стучит в дверь, в окна, опять в дверь. Настойчиво так стучит.

И мама, не вылезая из конуры, сонным голосом поведала:

— А дома никого нет!

Зашедший убегал молча, убегал ломая тетину смородину, убегал мимо двери, лишь бы на улицу!

Ну, эта милая история стала сначала семейной шуткой, а потом забылась.

А тут — юбилей.

— Слушай, а ты поправилась....

— Я?! Да я стройнее тебя! Помнишь, я в Сильвину конуру залезала, хоть и была старше!

— Было, было. Я про сейчас.

— Я! Да я и сейчас, пошли!

.... и они пошли.