Мужики! Если для того чтобы постричься, вы не пользуетесь женой, а наоборот — услугами парикмаХерской, будьте бдительны. (К девушкам не относится – они к этому делу подходят очень серьезно).

Иду как-то по улице. Вдруг ОП – ветер в спину подул. – Чёй-то я давно не стригся — подумал я и опрометчиво нырнул в ближайшую цирюльню. Маленькая такая, чуть больше коробки из-под телевизора. В очереди никого. Всего одно мужское кресло. В кресле спит мастер(ша) – девушка, совсем молоденькая, в ультракоротком мини.

— Можно?

— А %ули.

—???

— Садитесь, мужчина. Как хотим?

— Да, вот знаете, как-то вот так чтоб красиво и помолодеть лет на 10.

— Тогда "Веселый Роджер".

— Нет, знаете, из "Роджера" я, наверное, уже вырос. Как-нибудь… вот здесь и здесь.

— Уши оставляем?

И тут началось. Как художник у холста, это юное создание начало творить. Оно, то отбегало от меня метра на три и прищурившись оценивало содеянное, то кидалось на кресло размахивая ножницами и расческой. Пару раз под её хрупким тельцем я чуть не выпал с кресла. Наконец она затихла.

— Ну, вот все и закончилось, где-то… я думаю…. – вот так. Посмотрите сзади достаточно.

— Как закончилось? А….

— Щас так модно.

— А вот здесь?

— Так все носят, мужчина!!!

И тут открывается дверь и заходит какая-то тетка.

— Танька, %б твою мать, ты шо делаешь?

— А %ули. Стригу. Вот — "Веселый Роджер".

— ТЫ??? СТРИЖЕШЬ??? Какой %ля РОДЖЕР. Я тебе сказала посиди, подожди. Мужчина, успокойтесь, щас все исправим.

И она исправила, т. е. постригла меня еще раз. Волос не осталось вообще. Зато ровно и гладко.

Отрастал два месяца.

Мужики…

Еще рассказ от Иринки из глубин Дальнего Востока.

— Вызвала такси, приезжает узбек. Ну, тронулись. Но недалеко. Навстречу крутейший джип, за рулем малолетний юноша из тех, кого папа или мама очень любит, или оба сразу. Впечатлителен, дорогу уступать не желает. Все подвиньтесь и разъезжайтесь, еду Я. Узбек в растерянности. Выхожу, объясняю юноше популярно:

— А вы ПДД вообще учили? Машина, подымающаяся в гору в гололед, имеет право приоритетного проезда. Есть еще правила выезда из тупика, давайте расскажу, если не учили...

Юноша содрогнулся, включил задний ход и вернулся на главную, имени Уборевича.

Узбек какое-то время опоминался, взволнованно газуя, но потом не удержался, спросил:

— Дэвушка, а что, в самом деле есть такие правила?

— Понятия не имею. Главное вид иметь уверенный. И знать, кто перед тобой. Ну и справедливость — не ехать же нам было триста метров задом, уступая дорогу домашнему питомцу.

Была у меня подруга, которая совершенно не умела поддерживать. От неё можно было услышать только: "Сама виновата, если бы ты не сделала того-то и того-то, ничего не было бы". Я согласна, что если по работе я получила [ман]дюлей из-за ошибки — я сама виновата, но ведь все ошибаются, и даже дежурное: "Всё будет хорошо", — звучит не так издевательски. Хотя своё любимое "сама виновата" она сказала даже тогда, когда у меня случился выкидыш, мол, не надо было на третий этаж пешком подниматься. В общем, добрых слов от неё никто не слышал.

Недавно она позвонила мне в слезах, потому что залетела от женатого любовника, который, конечно же, уходить из семьи не собирается. Мне было её жалко, но с каким же наслаждением я сказала: "Ты знала, на что шла. Не надо было встречаться с женатиком, ты сама виновата". Отношения порушились, но я не жалею, нах[рен] таких друзей.

Ездили на базу в Семикаракорск. Чудное место, домики на две комнаты, каждая на два человека. Мы поехали большой компанией, семьями с детьми. Вечером детей разложили в одном домике, причём самого буйного малыша удалось заякорить только тем, что по его требованию был нарисован ослик ("нарисуй мне барашка"...)

Рисовал ослика-барашка мужик, которого в компании толком и не знали — знали только, чей он муж. Помню, гадали, кто он по профессии.

Взрослые отаборились в другом домике, где наелись шашлыков и напились. Ну, и мужчины так устали, что все остались ночевать там же, в одном домике — более того, в одной комнате, на одной большой кровати.

Ранним утром шестеро ещё не протрезвевших толком мужиков подкинулись от дикого рёва малыша, который стоял в дверях с листиком в руке:

— Он не сможет покакать!

Все сидели охреневшие, и я тоже прибежала посмотреть, у кого там такая беда приключилась.

Оказалось, ослика мужик не успел дорисовать полностью — так, по пояс. Но траву перед мордой нарисовал.

Пока все соображали, мужик молча (и мне показалось, что даже не открывая глаз) взял листик, дорисовал огурец вместо туловища и две палки вместо задних ног и отдал пацану со словами:

— Насчёт ходить ничего пока сказать не могу, но срать будет.

Как выяснилось за утренним пивом, он хирург.

Граф Александр Сергеевич Строганов, богатейший человек своего времени и меценат, оказывал покровительство Николаю Ивановичу Гнедичу. Именно Строганов побудил поэта перевести "Илиаду". Когда перевод поэмы Гомера был окончен, Александр Сергеевич пожелал его услышать и пригласил Гнедича к себе на дачу. После обильного обеда хозяин с гостями расположились в зале, и Николай Иванович начал читать: "Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...".

Ритмичный гекзаметр убаюкал Александра Сергеевича, он сомкнул вежды и задремал. Гнедич, весь во власти стихов, ничего не замечал и продолжал в упоении декламировать. За первой песнью последовала вторая. Гнедич драматически возвысил голос: "Образ его восприяв, божественный Сон провещает: Спишь, Агамемнон, спишь, сын Атрея, смирителя коней!..".

Строганов от громкого восклицания проснулся и, боясь конфуза, с жаром произнёс: "Нет-нет, я не сплю!".