Поняв, что, "согласно купленных билетов", родственница будет сидеть не рядом, внук было обрадовался. Но баушка лихо затолкала багаж на верхнюю полку — ответом на предложение помощи было суровое "Не трожь!". Оглядела вагон, выбрала жертву — ею оказался безумец, предложивший помощь с багажом — и сообщила:

— А нук, давай туда.

Жертва как-то сразу поняла, что это было не предложение, и освободила пространство. Утрамбовав внука в кресло у окна, Бабка зловеще сказала:

— Будем кушать.

Внук втянул голову в плечи. И через секунду весь вагон, а также окрестные деревни, которые "сапсан" пролетает со скоростью 200 километров в час, поняли, почему.

Бабка распахнула матерчатую сумку, выбросив в атмосферу запах Котлет. Вслед за ними появились укутанная в полотенчико эмалированная миска варёной картошки и литровая банка соленых огурцов. Конечно, нарезанный хлеб и пучок зеленого лука.

— Щас будет соль в спичечном коробке, — глядя на Бабку с суеверным ужасом, предсказал мой сосед, на вид слишком молодой и модный, чтобы помнить такие детали советских путешествий.

— Шоколадка, что не будет, — также тихо отозвалась я.

Не знаю, чем я думала, делая эту заведомо проигрышную ставку. Разумеется, соль появилась.

— Ба, я не голодный, — безнадежно сказал Внук. — Я вот пить хочу. Где моя кола?

— Компот, — отрезала Бабка. — В дорогу сварила. Нук ешь.

Внук потянулся к котлете, огреб по рукам и спустя мгновение получил ту же самую котлету с картошкой и хлебом. Тоскливо жуя, уставился в окно.

— Нук огурчика, — распорядилась Бабка. — И яйцЫ.

Мы с соседом, который, кстати, благородно разделил со мной выигранную шоколадку, вылупились на Бабку. Та осмотрела гору еды и спросила:

— А где яйцЫ?

В голосе ее слышалась даже растерянность.

— Куда яйцЫ делись?

И хотя спрашивали явно не нас, мы зачем-то развели руками. Не знаем, не брали, вообще ни при чем.

Бабка начала раздражаться.

— Сварила с утра яйцЫ, пять штук, крутые. И где?

Мы тихо захихикали.

— У меня дитё голодное! — рявкнула Бабка.

Следующие десять минут она выворачивала в проход свои баулы, а весь вагон внимал душераздирающей истории пропавших яйцОв, пяти штук, крутых, и обреченного голодать "рябенка", каковой в это время с олимпийским спокойствием жевал котлету.

В проходе появилась женщина с младенцем.

— Потом приходи, — отмахнулась Бабка.

— Нам надо сменить памперс! — возмутилась женщина. — Он покакал!

Бабка поднялась от баулов и, вперив в младенца ястребиный взор, проорала буквально следующее:

— Покакал — значит, жрал! А моему с голоду помирать? ЯйцЫ-то пропали!

— Да она троллит, — восхитился мой сосед.

— Извините, — забормотала женщина с младенцем, — я не знала, что у вас тоже маленький ребёнок... Я в другой вагон пойду.

И тут "маленький ребёнок" издал звук, который издаёт 100 процентов взрослых мужиков после кружки пива.

Не в силах больше сдерживаться, мы с соседом захохотали в голос.

Появилась проводница:

— Что тут у вас происходит?

— Не твоё дело! — гаркнула Бабка, запихивая баулы обратно. Видимо, смирилась с потерей. Плюхнулась в кресло и отвесила Внуку легкий, но обидный подзатыльник. — А ты ешь давай, а то мать скажет, я тебя голодом морю!

И тогда Внук, который явно устал чувствовать себя бессловесным рождественским гусем, восстал. Он откашлялся и светским тоном обратился к проводнице:

— Простите бабушку. Она потеряла пять своих яиц и немного нервничает.

Если Бабка что и сказала, мы этого не слышали: вагон загоготал так, что, кажется, даже метель за окном прекратилась.

Вы, наверно, думаете, что дальше было так, как у меня часто бывает: мы с Бабкой поговорили, и оказалось, что никакая она не Бабка, а вовсе солист Большого театра, тонкий, интеллигентный и местами скрипач, а я просто не сразу разглядела.

Кхм.

Ну мы поговорили, да. Перехватив мой взгляд, направленный на остатки пиршества, Бабка спросила:

— Что, не собрала в дорогу-то?

— Не собрала, — повинилась я.

— Ну вот и сиди теперь не жрамши, — ответила Бабка. — Овца безрукая.