Oдна из сaмых трoгатeльных истoрий жизни Мaякoвского прoизoшла с ним в Пaрижe, кoгда oн влюбился в Тaтьяну Якoвлeву.

Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, "ледокола" из Страны Советов.

Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один.

От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам — волшебное стихотворение "Письмо Татьяне Яковлевой" со словами: "Я все равно тебя когда-нибудь возьму — Одну или вдвоем с Парижем! "

Ей остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: "От Маяковского". Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.

Она уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: "От Маяковского".

Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось. Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом "люблю", то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин — а букеты все несли. Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: "От Маяковского". Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, однажды, в конце семидесятых, советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, и всегда мечтал попасть в Париж.

Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.

В этом уютном доме цветы были повсюду — как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд… — Пейте чай, — ответила Татьяна — пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?

И в этот момент в двери позвонили… Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: "От Маяковского".

Когда переехала жить в Нью-Йорк, временно устроилась подрабатывать в большой и очень недешевый магазин одежды. Соответственно, основная клиентура — дамочки, у которых количество стодолларовых купюр более чем в достатке.

Заходит к нам однажды одна — с виду абсолютная Шанель Оберлин из небезызвестного сериала. Ходила, ходила, бровки домиком, губки бантиком. А потом к нам подходит и спрашивает, где у нас детский отдел. Она полтора часа выбирала там одежду, обувь и всякие заколочки — как мы подумали, для младшей сестры. Поскольку часто спрашивала у нас (консультантов) что-то, то мы быстро разговорились. Оказалась, что все это она выбирает для трех девочек-погодок, чьи родители недавно попали в аварию рядом с ее особняком. Она оформила все бумаги и стала их официальной опекуншей. И обо всем этом она рассказывала, как о какой-то пустяковой истории.

Через год мы случайно столкнулись в торговом центре. Она улыбнулась мне и легко кивнула, возвращаясь к разговору со своими девочками.

Бес попутал на Новый Год.

Отмечаем наступление Нового 1982 года в институтской общаге. Я лицо приглашенное, друг-студент позвал с собой. Что такое праздники в студенческом общежитии кто знает — объяснять не надо, кто не знает все равно не поймет. Была и елка, (фикус в холле) украшенная, и хоровод вокруг нее, и попытки поджечь этот фикус под крики народа "Ну-ка елочка, зажгись! " и бабка-вахтерша, утомленная дежурством, студентами и Агдамом и уснувшая на стульях, и пляски по сугробам во дворе. Случился у меня страшный лямур с одной из студенток. Исцеловались в усмерть и нашли пустую комнату, упали на кровать. Тут моя дама начинает верещать "Я тебя не люблю, я Володю люблю". Пытаюсь ее убедить, что любить меня не надо, люби на здоровье своего Володю. Не соглашается. Довольно долго это продолжалось, результат — она осталась почти без одежды, мне это надоело, отвернулся и стал засыпать. Тут она начала уделять мне внимание. Исключительно весело и продуктивно прошел остаток ночи и кусочек утра после сна. Встала моя дама с кровати, одевая платье подходит к окну. У окна поворачивается ко мне и хочет что-то сказать. Единственный раз в жизни я видел, как мгновенно меняется выражение лица у человека — от умиротворения до полнейшего даже не изумления, а ох... ения. И фраза, которую я запомнил: "Э — Э — Э, А ТЫ КТО??". Ну не Володя я, не Володя.

В детстве у меня была книга "Я ищу". Там было много ярких страниц с ооочень мелкими деталями: персонажи, животные, фрукты, овощи, предметы и так далее. Я обожала эту книгу! Это была моя книга перед сном, я могла рассматривать её часами. В один момент она просто пропала. Я подумала, что потеряла её или оставила где-то на улице, и её забрали. Переживала и плакала.

Недавно мы с мамой пришли в гости к двоюродной сестре и за столом начали вспоминать какие-то моменты из нашего детства. Сестра достаёт эту самую книгу и говорит: "Тётя Надя, помните, Вы мне её отдали? Эту книгу теперь обожает Никитка (её сын)". Я почувствовала огромную обиду и страшную ненависть к маме. Я смотрела на неё, ожидая каких-то оправданий, а мама просто отвернулась и продолжила разговор с сестрой.

Зачем?! Почему?! По дороге домой я спросила, зачем она это сделала, а мама разозлилась, как в детстве, когда я спрашивала 10 раз на дню очередное: "Когда мы пойдём в зоопарк? "Она фыркнула и сказала: "Отдала и отдала! Убить теперь меня за это?! "Мне 31 год, а я сижу и реву из-за книги и из-за того, что на меня наорала мама.

Порадовало одно объявление!)) Как Вам?

Сдам разъеб@нную в хлам 2-комнатную квартиру 60 кв. м. в центре. 10 000р. , для настоящих экстремалов со стальными яйцами! Есть практически все, но не пригодно к использованию. Зато я новый кран в ванной установил, шторы постирал и ведро с тряпкой купил. Микроволновка — в подарок, а также