Георга Отса, знаменитого эстрадно-оперного певца, обожала вся страна. Особым уважением Отс пользовался у своих земляков — эстонцев. Как-то раз Георг Карлович приехал со своим сольным концертом в один из эстонских колхозов, где построили новый клуб.

В честь этого события певца и пригласили, а он не смог отказать землякам. Когда певец со своим аккомпаниатором приехали под вечер на место, то обнаружили, что "новый просторный клуб" не может вместить всех желающих посмотреть выступление звезды.

Дело в том, что сарафанное радио очень быстро разнесло весть о приезде знаменитости по округе, и в новый клуб набился народ из соседних сёл и посёлков.

Стояло лето, и было принято решение перенести концерт на открытый воздух. Пока сооружали импровизированную сцену, Георг Отс стал искать укромный уголок, где бы можно было распеться, не привлекая внимания. Но повсюду были люди.

Он огляделся и увидел в полутьме вдалеке какое-то большое белое здание с широким входом.

— Вот где можно распеться! Пойдём, — сказал Отс своему концертмейстеру.

Они вошли в помещение. Было темно. Но зато потрясающая акустика. В тихом безлюдном помещении зазвучал приятный лирический тенор. Георг Карлович запел пролог из оперы "Паяцы":

— Позвольте просить вас позабыть на время, что перед вами паяцы...

И тут вдруг откуда-то из глубины раздалось дружное протяжное:

— Ммм-уууу!

Здание оказалось коровником. Отс очень удивился, что бурёнкам тоже пришлось по душе творчество итальянского композитора Леонкавалло. И они решили подпеть.

Соседи мои люди простые, душевные, да вот телефона у них нет. Нужен он им редко, а когда нужен, могут и ко мне попроситься позвонить. Иду я как-то домой, вижу — у соседей дверь приоткрыта, музончик, веселые речи — видно, гостей собирают. Услышав, что я открываю дверь, соседка (дама лет 40) с подружкой ломанулись ко мне:

— Алексей! Как хорошо, что Вы пришли! Не могли бы Вы быть так любезны дать нам позвонить? Очень, ну, очень надо!

— Нет проблем, телефон на кухне.

— Ой Алексей!!! Вы так добры! Звонят. В трубку (сразу обе, перекрикивая друг дружку):

— Б%я! Ты где пропал, козел е%%%утый!!! Мы тут уже о%%ели тебя ждать!!! Мы, б%я, тут чо, не жрамши бухать должны, козел!!!

Трубкой бабах, и мне:

— О! Алексей!!! Еще раз огромное спасибо! Вы нас так выручили, так выручили, ну, просто слов нет! Спасибо, спасибо, спасибо...

И чуть не с поклонами уходят!

Эту историю рассказал Александр Адабашьян.

В центральном павильоне "Мосфильма" готовились к съёмке, репетировали. Как только всё было готово, выгнали из студии посторонних и закрыли двери.

— Снимать нельзя! — заявил звукорежиссёр.

— Мешает какой-то посторонний звук.

Проверили всё, что могло издавать хоть какой-то звук и ничего не нашли. Режиссёр уже стал кричать и стучать гневно тростью об пол. И тут кто-то обнаружил под самой крышей на осветительных лесах храпящего светотехника.

Проснувшись и поняв, что происходит, злоумышленник дал дёру. Режиссёр помчался за ним, размахивая тростью. Они выскочили из павильона и понеслись по улице, пугая прохожих. Наконец, оба выдохлись и остановились, тяжело дыша.

— Ты зачем же, сукин сын, спрятался там? — спросил режиссёр.

— Я спрятался, чтобы посмотреть репетицию, — стал оправдываться светотехник.

— Уж больно мне ваше творчество нравится. А там тягомотина: "Я тебя люблю, но ты пойми... А я тебя нет, но ты пойми...". Вот снимали бы детектив, так я разве бы уснул?

— Аргумент, — вздохнул режиссёр.

— Надо подумать...

Во вторник с утра зашел на работу к своему знакомому. Если учесть, что вторник, день после 23 февраля, а он воин-афганец, то его состояние не вызвало у меня удивление. Но, что понравилось, так это то, что на мое предложение пропустить рюмку коньячку для поправки здоровья, он меня твердо заверил, что на работе не пьет. Может оно и правильно, все же

Вечер, смеркается. Иду домой с остановки. Диспозиция такова: впереди меня идёт мужик приличного вида и в приличном же подпитии с початой бутылкой пива в руке. Навстречу нам движется дама с болонкой на поводке. Рядом с ними параллельным курсом трусит, непрестанно виляя хвостом, наша двортерьер местный, непонятно какого происхождения, но с явной симпатией к вышеозначенной болонке и далеко идущими планами на её сегодняшний досуг. Двортерьер, поравнявшись с пьяненьким, без малейшего базара и с прежним мечтательным выражением на морде лица, вдруг — цап мужика за голяшку! (но несильно так, чисто для пафоса) — и дальше побежал рядом с болонкой, типа, вот я какой смелый. Мужик (никого, [м]ля, не трогал, вроде), ох[рен]евший от такого расклада, остановился, задумался, и, глядя вслед уходящей процессии, выдал:

— [м]ля, ну ты конечно орёл, [м]ля, так перед телкой вы[дел]ываться! А ты вот мне персонально, [м]ля, предъяви!