Самое страшное в детях — это внезапно увидеть их ночью. У меня их двое, но каждый раз, натыкаясь на кого-то из них, я сначала вскрикиваю и стараюсь не обосраться от страха, а потом уже вспоминаю, что эти лохматые полурослики в пижамах — мои собственные дети, а вовсе не призраки из "Сияния".

Как-то ехала в такси в аэропорт, путь неблизкий. С таксистами болтать не люблю, но в этот раз водитель оказался очень разговорчивым здоровенным джигитом, так что волей-неволей приходилось поддерживать разговор. Зашла речь у нас про профессии. Ну, и я спросила, как он к работе в такси пришёл. И этот здоровяк с бородой и шерстяным телом говорит: "Да я вообще-то кондитер. Пироженки делаю, торты, а такси — это так, подработка!". Я спрашиваю немного в шоке: "И Вы любите свою профессию?". Он грозно поворачивается всей массой, одновременно держа руль, и с типичным акцентом восклицает: "Вах! Да я кайфую! Самое приятное — замешивать тесто. Я вообще специализируюсь на тортах, но, честно говоря, больше всего люблю делать панкейки. Они такие масенькие, что умиляюсь весь процесс".

А внешность-то обманчива...

Ехала в битком набитом автобусе, стояла у входа, протиснуться дальше было нереально. Какая-то очень озлобленная на весь мир женщина, когда ей пришлось выходить, толкнула меня очень сильно с криком: "Чё стоишь, овца, не видишь, люди выходят?!". На что я ей с улыбкой ответила: "Удачного вам дня". Тут, выходя, она спотыкается и падает на бордюр, разбивая подбородок. Она поворачивается ко мне с ужасом на лице и кричит: "ВЕДЬМА!". В автобусе гробовая тишина.

Я врач. Сижу, работаю, лечу людей. Мне не надо денег или подарков от пациентов. Просто выздоравливайте и говорите спасибо. И ещё, не дарите нам горький шоколад. Мы его не едим, а вы зря деньги тратите.

P. S. Кто знает, куда сдать 118 плиток горького шоколада?