Вот попенял мне тут, действительно, Дед Мазай, на то, что пересказываю байки про Борачинского, да и не проверенные: ) Врать не буду,

Борачинского я, к сожалению ли, к счастью ли, не застал, и вполне возможно, что истории, пересказанные институтской многотиражкой да в курилке "семерки", были приукрашены многократно... тогда расскажу историю, которая была лично со мной. Может, она и не очень смешна, но ввиду того, что я был самым непосредственным участником, в память врезалась необычайно..

В 4-м семестре в рамках курса общей физики нам читали оптику. Читал ее глыба, матерый человечище, многолетний руководитель сборных России по физике, автор многих учебников и задачников, человек с неоднозначно трактуемой фамилией Козел (ударение на первый слог, что впрочем, к делу отношения не имеет). Регламент сдачи экзамена в то время (да и сейчас кажется) был таков: через несколько дней после письменного экзамена был экзамен устный. Оценка за письменный экзамен в зачетку не шла, а задавала лишь вектор и общую планку устного экзамена, по итогам которого и шла оценка в зачетку. Так, к примеру, получив трояк на письменном экзамене, надеятся на что-то выше четверки нельзя было. Впрочем, был один путь Воина: добровольно попроситься к лектору на устном экзамене. Лектор имел негласное право поднимать оценку на два очка и с трояка можно было скакнуть сразу на пятерку...

Об этом я и думал, получив ужаснувшую меня тройку на письменном экзамене, когда сказал семинаристу: — я хочу к лектору.

В отличие от других преподавателей, очереди к Станиславу Мироновичу не было, и через 5 минут я уже сидел рядом с ним.

— ну, давайте-ка для затравки вот вам задача, — сказал он, и отошел вниз

"потрещать" с коллегами. Минут через пять я набросал примерный план решения, а он, в свою очередь, направился ко мне, сел рядом, и только успев сказать "ну-с, посмотрим"... в аудиторию вошел, нет, вбежал, влетел, человек. Был он лет 60-ти, что однозначно выдавало в нем принадлежность к касте преподавателей. Глаза его наводили на мысли об амфетаминах и неведомых тогда энергетиках.

Быстро окинув аудиторию взглядом, он взлетел на наш ряд и быстро подошел к С. М.

— ты чего?! помнишь, мы ж тогда грант выбили на <эту хреновину>! Мы сделали её! ща запускать будем! Бежим скорей смотреть!

— да я не могу, ты чего. У меня студент вон сидит.

— ты чего, балда! Когда еще случай будет!

— а студент как же! Не могу я!

— ай, да ну тебя! (и сделав рукой жест который можно было фривольно истолковать как "ну и сиди тут как лох") — безумный человек слетел обратно вниз и убежал из аудитории.

На С. М. было больно смотреть. Он дернулся было вдогонку, потом обернулся, будто вспомнив, ко мне, дернулся опять, обернулся, выхватил со словами "ну что там у вас? " у меня листок с планом решения из рук, посмотрел пару секунд и со словами — ну, я вижу, у вас тут все правильно, давайте зачетку — схватил зачетку, вписал в нее "отл" и со словами — подожди! — выбежал из аудитории...

10 лет назад, когда мне было всего 16 – помог одной старушке донести сумку до дома. Пригласила на чай, разговорились, оказалось, что с ней очень интересно болтать, столько интересных историй рассказывала, такой заботой окутывала. У меня бабушки не было, а родители были вечно на работе, потому это было что-то абсолютно новое для меня. С тех пор приходил к ней по несколько раз в неделю, помогал с консервациями для ее непутевых внуков, прибирался по мелочам и слушал ее увлекательные истории, запивая чаем и заедая лучшим лимонным пирогом в моей жизни. А еще она каждый раз давала мне какую-нибудь увлекательную книгу из своей гигантской библиотеки – ее главного сокровища. Правда бывали моменты, когда мне приходилось вызывать ей скорую и часами просиживать у ее больничной койки. Но вот буквально пару месяцев назад эта жизнерадостная и никогда неунывающая старушка, живущая в самой обычной стариковской квартире, умерла. За все эти годы ни разу не видел ее детей и внуков, а теперь они все меня ненавидят, потому что свою квартиру, библиотеку и почти миллион рублей, отложенный за долгую жизнь, она оставила мне. Даже заявление на меня написали, говорят, что завещание я подделал, а ее задушил…

Знакомый рассказал: надо было срочно попасть в Минск. Из Москвы.

Билетов в продаже нет. Ни на поезд, ни на самолет, ни на автобус.

Машиной ехать не получается. А попасть нужно позарез. Тогда он направляется на Белорусский вокзал, подходит к первому попавшемуся поезду в сторону Минска, договаривается с проводником и.. едет.

Очень обидно за отношение моего отца к маме. Живут вместе 25 лет и, вроде как, любят друг друга. Но при этом отец безумно жадный, за каждую копейку, потраченную, по его мнению, зря, он устраивает маме разнос. Зарабатывает отец немного больше, но все покупки и дела по дому возложены на плечи мамы. Уже три года он обещает на день рождения отвезти ее на море, но дальше обещаний дело не заходит. И вот скоро у мамы этот праздник, мы с отцом пошли в турагентство выбирать путевку, я высказала критерии: хороший отель на первой линии, красивые пейзажи, горы, море, пальмы. Естественно, предложили не самые бюджетные варианты, но за вполне приемлемые цены. А варианты попроще были в другой местности, где нет гор и море не такое красивое. Отец начал орать на меня: "Что за понты, зачем эти горы нужны, почему я должен дороже платить, чтобы было видно горы!" Дома высказал все свои возмущения маме, хотя для неё это должен был быть сюрприз. В итоге плакали с ней целый вечер, ни о какой поездке больше речь не идёт. Когда закончу универ и начну работать, обязательно отвезу маму в лучшие курорты мира, она этого заслуживает.

В 1981 году Людмила Чурсина получила роль французской журналистки в картине Тамары Лисициан "На Гранатовых островах". Это был остросюжетный фильм по повести Генриха Боровика "Момент истины"".

В сценарии было прописано несколько постельных сцен. Для одного эпизода в центре Москвы сняли Президентский номер в Хаммеровском центре. Цена аренды огромная, и к полудню номер нужно было освободить.

Сцена небольшая. Герой в постели обнимает героиню, потом она его, и затем полуобнажённая героиня подходит к окну и открывает штору.

Партнёром Людмилы Чурсиной должен был быть Александр Михайлов. Но он по каким-то причинам сильно задерживался. Время бежит, деньги утекают, а не снято ни одного кадра.

Режиссёр уже удалила всех посторонних со съёмочной площадки. Актриса лежит в постели, ждёт. Вдруг в дверь впихивают какого-то юнца в халате, и режиссёр командует:

— Мигом в постель! Актриса вам всё объяснит! Мотор!

Людмила Чурсина, которой на тот момент было уже 40 лет, так рассказывала о неожиданном знакомстве под одеялом:

— Тебя как зовут?

— Саша...

— А меня тётя Люда.