замечательно, пока жадность всё не погубила. Торговец этот — звали его Пьетро — продавал неаполитанцам копии известных статуй: всяких Давидов, Тутанхамонов, восьмигрудых волчиц, вскормивших Ромула и Рема, и тому подобный антиквариат.

Согласитесь, такому товару нужна хорошая реклама. Иметь у себя в ванной

Венеру Милосскую, а на даче Геракла, разгребающего авгиевы конюшни, — мысль, может, и неплохая, но обычному человеку она просто так в голову не придёт. Даже если этот человек каждый день ходит мимо магазина скульптур.

Вот нашему Пьетро и пришла в голову идея — рекламировать гипсовые статуи при помощи статуи живой. Живые статуи производят на людей большое впечатление, затраты же на них минимальны: человека обряжают в нужный костюм, покрывают с ног до головы специальной однотонной краской, и вот

— статуя готова. Хотите — Наполеон Бонапарт, хотите — Клеопатра, хотите

— римский легионер. Не отличишь от оригинала, особенно если стоять смирно и не двигаться.

Причём Пьетро пошёл рискованным и провокационным путём: поскольку магазин его находился в богатом квартале, а среди потенциальных покупателей преобладали обеспеченные дамы, он решил поставить у входа обнажённого Аполлона. Это был гениальный расчёт. Представьте себя на месте дамы лет сорока: вы идёте по улице, задерживаете взгляд на статуе красивого голого парня, вздыхаете про себя: "Ах, где мои двадцать лет? "

— и вдруг этот Аполлон оживает, берёт вас за плечо и говорит с улыбкой:

"Сеньора! Не проходите мимо! Купите мою копию! Здесь находится лучший магазин скульптур в Италии — вы можете украсить свою гостиную образчиком настоящего искусства и прослыть среди друзей тонкой ценительницей прекрасного! "

Покажите мне женщину, которая после этого откажется зайти в магазин.

Любая зайдёт просто из вежливости, из ностальгии, да просто из-за того, что её назвали красоткой.

Сеньоры и заходили. Торговля пошла очень бойко, а прибыли росли в устрашающей прогрессии.

Однако Пьетро был человеком жадным. Дело в том, что нанятым Аполлонам он всегда обещал большие деньги (2 тысячи евро за неделю), но никогда ничего не платил и придумал для этого хитроумную схему. По условиям договора, нанятый парень должен был неделю стоять у входа в магазин с

9-ти до 19-ти часов, никуда надолго не отлучаясь. Три или четыре дня все парни успешно выполняли эти условия, а на пятый день к Аполлону подходила восемнадцатилетняя девушка ослепительной красоты — дочка

Пьетро — и начинала соблазнять бедного парня, говорить ему комплименты, гладить по спинке и умоляюще просить "проводить её до дома". Все

Аполлоны, один за другим, не выдерживали такого натиска и сбегали с девушкой — сбегали хотя бы потому, что одна из частей тела принимала положение, немыслимое для статуи и общественного порядка. После часа-полутора прогулки "до дома" девушка заявляла, что она пошутила, говорила "ариведерчи, придурок" и исчезала. А бедного Аполлона вечером ждал страшный разнос от Пьетро: "Где ты шлялся, бездельник?! Тебя не было несколько часов! Убирайся сию же минуту! Я не намерен тебе платить! "

Схема работала безотказно в течение нескольких месяцев и позволила хитроумному Пьетро сэкономить несколько десятков тысяч евро. Конец благополучию пришёл неожиданно. В одну из пятниц, когда очередной

Аполлон сбежал с рабочего места, сражённый чарами юной красавицы, Пьетро так и не дождался дочку домой. Не возвратился в магазин и парень. Ни в субботу, ни в воскресенье от дочери и Аполлона также не было никаких известий. И лишь в понедельник утром, когда Пьетро уж собирался подавать в розыск, молодые люди объявились — с обручальными кольцами на руках, и с просьбой дать им тридцать-сорок тысяч евро на первое время. Оказалось, что у новоиспечённого зятя Пьетро куча долгов, проблемы с мафией и множество бедных родственников...

что-то в духе неаполитанского романса, тот пришёл в замешательство. Правда длилось оно всего несколько секунд:

"Я помню — это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова" — рассказывал Марк Захаров

"А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну, и стал на эту тему сочинять музыку.

... Захаров покатывался от смеха" — говорил Геннадий Гладков.

Абракадабра, сложенная из разных итальянских слов, так понравилась режиссёру, что он решил ничего не менять. Разве что знакомая студентка с факультета иняза помогла доработать отдельные строчки, чтобы они между собой рифмовались.

... В то время все официальные произведения искусства надо было "литовать" (т. е. получать разрешение) на худсовете. Когда создатели "Формулы любви" представили текст со строчками "марэ, бэлла донна э ун бэль канцонэ…", от них тут же потребовали перевод. Когда же поняли, что это просто набор слов, то определили композицию как "Народную неаполитанскую песню", а авторство записали так: "Слова Гладкова и народные".

Народ Неаполя очень бы удивился. Ведь для них текст песни звучал бы так:

Море, красивая женщина и прекрасная песня.

Ты знаешь, что я люблю тебя, люблю всегда.

Красивая женщина, море, верить, петь.

Дай мне мгновение, что мне больше нравится.

Одно. одно, одно мгновение

Одно. одно, одно чувство

Одна. одна, одна любезность

Одно. одно, одно таинство.

Впрочем, в фильме Жакоб объясняет Машеньке этот текст по-своему:

"В этой песне поется о прекрасной итальянской девушке. Однажды её возлюбленный уплыл в море и не вернулся.

... Она долго плакала, потом сняла с себя все и вошла в бурное море. И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли".

затем медленно поехало вниз боковое стекло:

— Чё надо?

— Машину уберите. Это вообще-то территория школы.

— А чё, напрягает?

— Да, напрягает. Мы, представьте, иногда здесь рисуем.

— Смотри, какой борзый, гыыы… А чё, моя тачка портит пейзаж?

— Офигенно портит.

Мужик поперхнулся и рассвирепел:

— Куда я те нахрен её уберу? Перед домом всё занято. Щас моя тёлка выйдет, я уеду, не возникай.

Стекло поползло вверх. Парень вернулся к своему мольберту. Но, как только он сел, из внедорожника на полную громкость зазвучала музыка:

"Унц-унц-унц-унц". Даже кисти в стаканах – и те завибрировали.

Парень снова подошёл к машине и постучал. Боковое стекло осталось неподвижным. Парень постучал сильнее, всем кулаком. Спустя минуту стекло наполовину поехало вниз, из салона высунулась рука с квадратом цветной бумаги и приклеила эту бумагу к дверце. Затем рука скрылась обратно, показав на прощание средний палец.

Тёма быстро сбегал в комнату за биноклем и вернулся на балкон. Настроив резкость, он прочёл на бумажке: "Стоял и буду стоять. Вали отсюда, петушок".

Парень вернулся к мольберту и начал о чём-то совещаться с подошедшими к нему друзьями.

Через пару минут из подъезда тёминой многоэтажки вышла девушка на высоких каблуках – надо полагать, та самая "тёлка" — и быстро села в машину. Внедорожник дал по газам и скрылся со двора.

Тёма допил уже остывший кофе и подождал минут пять – не случится ли ещё чего-нибудь интересного? Но ничего не произошло.

Интересное случилось позже.

Тем же вечером, возвращаясь с прогулки, Тёма заметил на площадке знакомый внедорожник – видимо, бритоголовый поц остался у своей пассии ночевать.

Наутро, выйдя на балкон, Тёма не смог сдержать приступа здорового хохота – внедорожник превратился в произведение искусства, достойное Бэнкси.

Огромное граффити, покрывавшее даже лобовое и боковые стёкла, изображало красочную сценку из тюремного быта: бывалые зэки проверяли новоприбывшего на прочность кормы. Причём "петушок" имел черты лица, удивительно схожие с владельцем машины!

К лобовому стеклу была прикреплена бумажка: "Рисовали и будем рисовать, чо".