На одной ноге допрыгала до ворот.

Потом вышел муж — к нему гость. А я пока ногу в холодную воду.

Вот так, стоя одной ногой в ярко-зеленом тазике с ледяшками, я выслушала лекцию по технике безопасности при передвижении по несовсем ровной поверхности.

14 июня.

Под вечер. Внучка гуляет.

У меня важный разговор, и параллельно салат нарезаю. Муж бурчит за телефон на плече. Как-то не так беру нож, он выскальзывает и летит вертикально — конечно же, в тот самый вчерашний пострадавший... Больно! Кровь из пальца начинает разливаться такими интересными темпами, образуя за секунды живописные лужи, что я прекращаю разговор и начинаю это срочно фотографировать, приговаривая "Ух ты, ну нифига себе!". Да там получился дракон, нападающий на женщину!

( Впоследствии оказалось, что тяжёлый поварской нож пробил палец насквозь, немного зацепив кость).

Муж моего восторга по впечатляющему зрелищу не разделил, а очень даже наоборот, обвиняя мои попытки делать несколько дел одновременно дикой несерьёзностью. Он у меня вид крови совсем плохо переносит. Ну, бывает.

Начал опять выговаривать, это меня в свою очередь тоже возмутило и я начала бегать по кухне, вопя, что вместо сочувствия — чтение моралей, и психанув, начала драить пол.

Размазывая кровь по всем 20 метрам, я демонстративно, страдая, в слезах, мыла белую плитку.

А муж продолжал возмущаться и переживать, периодически забегая на кухню. Ну и поскользнулся. Грохнулся на скользкой плитке. Локоть.

Когда пришла внучка и увидела меня хромающую и мужа с распухшим локтем, прошептала удивлённо: "А что тут было?! "

15 июня. Утро.

Муж отправился в травму — перелом. Загипсовали. Написали какую-то бумажку. Внучка читает и спрашивает: "перелом... левой руки" — а почему тебе правую замотали? Они не разбираются?

Да, "Народ, который не может отличить правую руку от левой" — это интерны, явление интернациональное и границ не знающее.

17 июня.

Дня три хромала осторожно, но тут песен захотелось. Гексоген виноват. Прошу мужа — спой!

"Ніч яка місячна, зоряна, ясная,

Хоч огірків назбирай... "

Тьфу, какой практичный и непоэтичный. Ну, пошла искать огурцы. Недособирала, слышу — зовёт меня, рукой машет. Мало ли что...

Нет бы выйти на дорожку, как нормальный человек. Но я напрямую предпочитаю.

По траве прыгаю — и ка-ак что-то кольнет, опять в тот самый многострадальный палец. Как так — третий раз?! Подумала, что на гвоздь напоролась. Ну больно же, хотя уже смешно... Решила не разглядывать, а уже выйти на пятке на ровное место и там... Из пальца торчала какая-то ржавая хрень, как вытянутый треугольник, согнутый с одной стороны, на гвоздь мало похожая.

Позже мне объяснили, что это железнодорожный костыль. Древний, но острый. Откуда он взялся, ума не приложу.

Вот говорят, что снаряд в одну воронку да никогда... Враньё! Мы с пальцем доказали. Можно и трижды.

А образцовые семьи — миф. А счастливые — существуют. Счастья всем, хоть семейного, хоть индивидуального, но неповторимого.

Ну, или ужинать. Или по другим бытовым делам. Короче, носки его не нозили вообще.

Саня клялся (и, скорее всего, это было правдой), что процесс снятия и захоронения носков проходит у него автоматически. В этом был свой плюс – каждое утро (и даже приехав в обед на перерыв домой) он надевал новую пару. Но был и свой минус – раз в месяц носки закупались большой партией, чтоб пополнить собой легион чулочно-носочных изделий, рассеянных по дому.

Лежа где-нибудь на ковре, носки, по Саниному мнению, могли слиться с рисунком и органично вписаться в квартирный ландшафт. А заботливо спрятанные за кресло, спокойно лежали там, в тишине и покое, никого не трогая. Затолканные под ванну, они вообще напоминали о себе только тогда, когда требовался тазик – помыть обувь. Тогда носки выгребались большим ворохом, лежали пару дней на полу, после чего задвигались опять.

До лучших времен.

Продолжалась эта идиллия до тех пор, пока в Санину жизнь не ворвалась

Ирочка. А у Ирочки... Глаза – два брильянта в три карата, локоны, губки – песня...

Семейное счастье впорхнуло в квартиру, даже не обратив внимание на то, что за входной дверью тоскуют два носка-сиротки... Один серый, другой белый.

Помимо жены-красавицы в Санин дом пришел уют. Добивалась его Ирочка с усердием, свойственным практически всем свежезамужним молодым женщинам.

Все сияло, сверкало, пахло мебельной полиролью и "Мистером Мускулом".

Поэтому первые робкие носки сначала появились в коридоре. Затем они стали ночевать у кресел – то вместе, то порознь, как придется. Потом за прикроватной тумбочкой обнаружилась богатейшая залежь... Потом на кухне за гардиной...

Спустя полгода, Ирочка, выметая из-под дивана очередные "стратегические запасы", вдруг села и расплакалась. Она честно призналась себе, что все традиционные методы убеждения — от мурлыкающего "котя, ну опять я кое-что обнаружила..." до истеричного "елы-палы, ОПЯТЬ?!! " — не несут никаких положительных сдвигов. Носки плодились и множились в какой-то немыслимой, с точки зрения науки, прогрессии, и обнаруживали себя не самым лучшим образом, неожиданно выпадая то там, то сям.

Философские погружения типа: "я его люблю и должна любить его носки...", манипуляции "милый, наши будущие дети будут точно так же раскидывать свои носки" и отвлеченные воззвания "к нам же приходят люди, а здесь – носки! " – действовали на Саню пару-тройку часов. После этого свежеснятая пара обнаруживалась под телевизором или на пушистом коврике в туалете...

В один чудесный вечер, придя с работы и обнаружив в газетнице, в коридоре, два комочка в нейтральный мелкий ромбик, Ирочка решила, что семейная жизнь дала пребольшую трещину, что ее в этом доме никто ни во что не ставит, что дурацкая привычка Сане милее...

Там была еще куча выводов, на которые способна женщина в состоянии аффекта, но не о том речь.

Покидав в рюкзачок нехитрый женский набор (женщина, не забравшая с собой всю косметику и одежду, вместе с вешалками, всегда надеется вернуться – прим. авт.) – собралась решительно уйти. Внутри все клокотало от негодования, душа требовала непонятно какого возмездия, и план его сложился в Ирочкиной голове сам собой.

Саня пришел домой в наипрекраснейшем расположении духа. Лешка с Вовкой согласились помочь уговорить Ирочку ехать завтра на шашлыки, несмотря на

"комариный сезон", завтра суббота, в пакете большущий копченый карп и девять бутылок "Балтики", короче... жизнь улыбалась и Сане, и его друзьям.

– Иришкин, я дома! – с порога объявил муж. – Я не один...

Включив в коридоре свет, Саня обомлел.

На крючках прихожей были самым непосредственным образом развешаны женские трусики. Белые, черные и красненькие... Красиво так... Они были новенькие, очень кокетливые, и пахло от них прекрасно. На лосиных рогах, там же, болтался забавный лифчик-милитари, радуя глаз своим камуфляжным колером.

Быстренько похватав женино "добро", Саня услал друзей на кухню, приметив краем глаза еще пару женских причиндал, засованных за картины и расправленных на огромном кактусе в гостиной.

А в кухне... В кухне Лешка с Вовкой уже неприлично таращили глаза на бюстгалтеры, примагниченные к холодильнику, на колготки, обмотанные вокруг карниза и чулок с ажурной резинкой, спускающийся с люстры...

Пока друзья снисходительно ржали, вспотевший и всклокоченный муж коршуном летал по кухне, извлекая "дамское счастье" из всех мыслимых и немыслимых мест. Последней каплей был посудный шкафчик, куда уставший и злой как черт Саня полез за стаканами под пиво. Открыв дверцу Саня, который всегда поражал сотрудников чистотой и ясностью речи, выдал целую серию непарламентских выражений... В каждый стакан и в каждую чайную чашку

Ирочкой были методично затолканы силиконовые лямочки, стринги, гольфики и тому подобная штучно-кружавчатая продукция...

Что ж поделать, демонстрация была рассчитана только на Саню... Кто ж знал, что присутствие Лешки с Вовкой придаст ей такой оглушительный успех...

"Используй силу противника против него самого" – учит древнейшее японское боевое искусство. Уже третий год Саня, посмеиваясь, складирует носки только в бельевую корзину. И своего сына, двухлетнего Славку, учит...