Окопы медицины.

Разница между фронтовиками и тыловиками громадная и вряд ли преодолимая, что в военное время что в мирное.

Возьмём, к примеру, мою область — медицину.

Мы, в окопах, воюем, по локти в человеческих трагедиях, в нелёгкой борьбе с недугами, кровью, слезами, грязью и потом.

А вот другая часть медицинского истэблишмента — сидит в чистых кабинетах, строго от 9 утра до пяти вечера, чистенькие, уютные. Меткое их прозвище — " костюмы", suits.

Отношусь я к ним настороженно, бюрократия должна оправдывать своё существование активностью, редко принося пользу и облегчения окопникам, скорее, надоедая своими часто бессмысленными и глупыми ограничениями, новыми правилами и инструкциями.

Я, со своей стороны, боец переднего края, следую больше духу медицины чем придуманным предписаниям.

У меня есть профессиональные рекомендации и стандарты лечения, неписаные законы товарищества и взаимного уважения к коллегам и подчинённым.

Как-то так сложилось — начиная с 17 лет я на передовой, никакого желания быть начальником, просто стараюсь быть настоящим профессионалом.

И надо же было тому случиться — лет 15 тому назад общим собранием врачей меня выдвинули на должность главного врача госпиталя.

Я отнекивался, пока старый и очень уважаемый мною хирург не пристыдил меня — Миша, нас, врачей, мало, каждый из нас по очереди тянул эту лямку, давай и ты впрягайся.

Делать нечего, надо так надо.

Отвлекусь — медицина очень сильно изменилась, врачи из свободных художников превратились в служащих госпиталя.

Раньше, лет 20 назад — мы были решалами, главные администраторы выслушивали наши решения, брали под козырёк и бегом исполняли наши предложения.

Сейчас всё изменилось, кто девушку угощает — тот её и танцует, деньги на наши зарплаты идут из госпиталя, роль цеховой демократии свелась к формальностям, всё решают бюрократы разных уровней.

Отвлёкся, извините.

Итак, я, того не желая, стал одним из начальников.

Занятие очень нудное, работа не пыльная, но скучная до зевоты и дрёмы, я с недосыпу( дежурства никто не отменял!)частенько кемарил на совещаниях.

Что входило в мои обязанности?

Представлять врачей на заседаниях совета попечителей госпиталя, интервью новых врачей, открытие привилегий( самая важная часть моих обязанностей — проверить готовность и способность и степень образования новых врачей).

Многое было в новинку, к примеру, весьма уважаемые коллеги, как и мы все, каждые два года подавали на возобновление привилегий для работы в нашем госпитале.

Довольно толстые файлы: курсы повышения квалификации, поощрения, публикации, наказания и проступки.

Вплоть до вождения в нетрезвом виде 20 лет назад или попытки вынести товар из магазина, не заплатив.

Иногда приходилось отказывать в привилегиях — особенно при попытках что-то негативное скрыть.

Поучительное чтение, надо сказать…

А вот и история.

Расширенное заседание совета попечителей и администрации госпиталя, я припёрся прямо из операционной, в зелёной заляпанной униформе, времени переодеться не было, да и операционная страда не закончилась.

Сижу и дурею от скуки — годовой финансовый отчёт, бубубу, цифры и таблицы, здесь мы деньги теряем, тут вот зарабатываем, зарплаты повысили медсёстрам, иначе их бы сманили другие госпиталя.

Час мытарств, ура, подходит к концу и тут главный администратор объявляет о решении Совета наградить выдающихся работников госпиталя.

Кого это, интересно?

Медсестра? Врач?

Никогда не догадаетесь — две прачки!!

Всех в госпитале знаю в лицо и по имени, от сантехника до дворника — этих двух видел мельком, имён не знаю.

Оказывается, сломалась что-то в прачечной, серьёзно так сломалась, дней десять ремонтировали.

А без прачечной — госпиталь не функционирует, бельё больным, хирургическая униформа — максимум один день запаса чистого белья. А в округ входит и реабилитационный госпиталь и госпиталь для хронических больных.

Так что без чистого белья — никак.

Уже к вечеру первого дня ситуация стала безнадёжной, хоть госпиталь закрывай и выписывай всех домой…

И вот тут эти две пожилые женщины, наши прачки, приняли решение — найти выход из этого безнадёжного положения.

Они, одни, ночью, загрузили грязное бельё и поехали в коммерческую прачечную, работающую круглосуточно, где кидаешь монеты и стираешь, такие прачечные популярны среди студентов, малоимущих и бездомных.

И всю ночь одна занималась стиркой, а другая моталась по ночному городу, разменивая свои кровные на четвертаки.

И госпиталь выстоял, операции шли по плану, пациенты лежали на чистом белье, гордые хирурги переодевались в чистую униформу — обычные будни госпиталя…

Я был потрясён, скажу честно… такая преданность своему делу, знаете, растрогала меня до глубины души…

Воображение у меня богатое — глубокая ночь, спящий город, платная прачечная да бензоколонки, всё закрыто, все спят — а две мексиканские героини сражаются за свой "Титаник"…

Администрация подключилась, им послали помощь и наменяли денег, стало полегче, они спали поочерёдно.

И выдюжили, прачечную починили, их наградили, конечно, и пригласили на Совет попечителей — поблагодарить и выслушать их рассказ.

На ломаном английском они описали свои мытарства, их рассказ был полон юмора, особенно эпизод, когда бездомный бродяга, стирающий свои вещи, увидел всю эту суету и … предложил поделиться четвертаками!!

Считайте меня сентиментальным и пафосным — но эти две женщины преподали мне бесценный урок — успех приходит только в условиях хорошей команды и чувства ответственности — за всё и всех.

Совещание закончилось, все пожимали им руки — я просто подошёл и обнял. И поблагодарил.

Много лет прошло, но я вспоминаю эту историю каждое утро — переодеваясь в чистую хирургическую униформу.

Стало быть, прачечная работает, корабль плывёт, они постирали мне одежду, я даю наркозы, хирурги оперируют, костюмы продолжают бесконечные заседания — " и мир опять катится по своей наезженной колее"…

Это Стейнбек, рекомендую.

Была такая болезнь в США — драпетомания

Описал её в 1851 году американский врач Сэмюэл Картрайт

Его статья в New Orleans Medical and Surgical Journal утверждала, что тенденция рабов убегать от своих хозяев на самом деле представляет собой излечимое расстройство психического здоровья.

В качестве наиболее эффективной лечебной процедуры предлагалась порка для более запущенных случаев — ампутация пальцев ног

Про сельского фельдшера и спирт от язвы желудка чистая правда. Сам на селе не был, но в начале 90х охранник у нас лечил язву желудка спиртом и сильно зажареной куриной шкуркой. Задолго до хеликобактери.

Внуку было 3, 5 года, когда его мамаша решила, что он слишком много знает и слишком много двигается. И повела его к психиатру. Не абы какому, а лучшему детскому, по договоренности самого высокого уровня. Дальше все по схеме. 4 карточки: тигр, лев, корова и акула — кто лишний. Внук быстро выбирает корову. На вопрос, хорошо ли подумал, отвечает утвердительно. На вопрос: — почему? — отвечает: — Тигр, лев и акула могут меня съесть, они хищники, а корова ест траву и меня не съест.

Что тут началось! Адский огонь загорелся в глазах доктора!

— У ребенка — страхи! — кричала она так, что становилось и правда страшно.

— Нездоровая окружающая обстановка! Срочно лечить! Лучше в стационаре!

От стационара мы отказались. Взяли рецепты на гору таблеток, поблагодарили, чем могли... Таблетки даже покупать я не дала. Мальчик растет себе замечательно. Общительный, живой, подвижный мальчик. Уверенный, что ни одна корова не может ему навредить

ВШИ ПОМОГЛИ

Детство Валерия Золотухина прошло в алтайской деревеньке с поэтическим названием Быстрый Исток. Семилетним мальцом он вывалился из окна второго этажа и сильно зашиб колено. Помощь ему оказали не сразу, да и помощь эта получилась неправильной — от бедра до щиколотки заковали ногу в гипс. К счастью, под этим панцирем завелись вши, и мальчонка карандашом расчесал опухоль. Гипс пришлось снять. А иначе бы Валерий на всю жизнь остался бы калекой.