ИТУ, в обиходе — "зона". Вся жизнь поселка вертится вокруг этой зоны: кто-то там работает, кто-то сидит, кто-то, отсидев свое, вышел, подженился и остался тут же на жительство, кто-то приезжает на свидание к сидящим. По поселку ходят свободно по разным хозяйственным делам расконвоированные (т. н. "бесконвойники", но еще отбывающие срок, естественно). В общем, половина поселка по одну сторону колючей проволоки, вторая половина — по другую...

Речь тех, кто непосредственно работает в зоне и общается со спецконтингентом — это нечто: однажды, услышав беседу мужа сестры с прапорщиком, я поняла только, что говорят все-таки по-русски, но вот о чем... Однажды прапорщик принес сестре кучу подписной литературы почитать (сидельцы в зоне выписывали тогда много журналов и газет). Я попросила у него взять с собой журналы почитать. Ответом была такая быстрая витиеватая фраза, успела разобрать только часть "... базар тебе нужен...". Я, не поняв, посмотрела на мужа сестры, он мне "перевел" —

"Бери, конечно". В общем, вся жизнь в поселке пропитана этакой своеобразной спецификой...

При детях (мальчику 4 года, сестре еще меньше) родители старались не обсуждать никаких местных специфических событий, короче — следили "за языком". Детсад дети не посещали, но с местной ребятней общались: на улице в песочнице, в гости к соседям... Игры, конечно, тоже были специфические, что видели вокруг — в то и играли: одних охраняли, другие охраняли, третьи "бесконвойников" изображали. Короче, приносит сын домой новое слово — "зек", очень оно ему нравится, при игре активно использует, ну и т. д. Родители объяснили сыну, что так говорить нельзя, слово нехорошее, а нужно говорить — "осужденный".

Вскоре родители между собой обсуждают какую-то мужнину служебную ситуацию, упоминая главного инженера по фамилии Шмаль: Шмаль сказал то-то, а Шмаль сделал вот это... Сын слушал-слушал, нахмурился, подходит к отцу и говорит: "Так говорить нельзя! Шмаль — это нехорошее слово... Надо говорить — ошужденный! "

Поехали в отпуск, с пересадкой в Красноярске. Поезд приходит в Красноярск рано утром. Зима, за окнами вагона темно, поезд идет мимо пригородных дач, пассажиры начинают собираться, выходить в коридор, среди пассажиров преимущественно свои же военные с семьями всё из того же поселка. Вот начинаются окраины города, огней все больше и больше, вот поезд идет по утреннему зимнему еще полуспящему городу. Сын выходит одетый из купе в коридор вагона, видит за окном множество огней и радостно кричит родителям: "Мама, папа, посмотрите — какая большая зона! "Весь вагон грохнул хохотом...

Родители поняли, что со спецификой пора заканчивать и возвращаться домой в "мирную" жизнь...