|
Младший брат моего бывшего с детства мечтал пойти по стопам отца, т. е. ракетчиком стать. Школа закончена, поступление в военное училище уже в глаза смотрит. То ли 3, то ли 4 экзамена, один из них изложение, другой — физкультура. Оба вышеупомянутых сданы на 2, ни подтянуться не смог, ни мысли внятно изложить. Тяжелые ракеты (т. е. мама), подняв все свои связи, быстро перекидывает документы сына в общевойсковое училище и вызывает папу. Прибывают тяжелые ракеты. Папа идет сначала в общевойсковое, где ему сообщают, что нет у нас такого возможного курсанта, сходите снова к ракетчикам. А там радостно говорят: "Да неужели мы такого замечательного парня в пехоту отдадим? Нам и самим такие нужны"
Из местных историй
Дымилась, падая, ракета,
А от нее бежал расчет...
Кто хоть однажды видел это,
Тот х$й к ракете подойдет!
Теперь в Генштабе сидит, Красную Площадь охраняет, на президента в окошко смотрит
|
| Новые истории от читателей | |  |
* * *
Вчера, накануне праздника "мира и труда" приходил тесть.
— Ну как дела, трудяга? – поинтересовался он, видимо по поводу пристроя. Из-за которого он в том году даже обиделся, когда я заявил, что хочу построить сам. Что, кстати и соблюдал. Даже когда на перекрытие второго этажа в одиночку корячил брус и таскал пеноблоки. А тут
я гордо заявил:
— Все идет по плану, остались только какие-то недоделки. Здание готово и без единого гвоздя.
— В смысле, — опешил он, — что значит без единого гвоздя?
— Вот так, элементарно. Слышали как в старину строили? Вот и я так же, пошел по этому пути, выстроил дом ни разу не применив гвоздь.
— [бал]абол ты конечно знатный, где тебя интересно такому научили.
— Зря ты так. Бьемся об заклад, что если ты в доме хоть один гвоздь найдешь можешь так меня [бал]аболом всю оставшуюся жизнь и называть, а если не найдешь, то уж окажи почет и уважение накрой лучшему строителю завтра "поляну" с шашлычком по старой майской традиции. Обои еще не поклеены, стены не зашпаклеваны, так что все на глазах. Дерзай.
И он дерзнул. С первого же захода "ткнул" мне в ОСБ плиты которыми были отделаны стены в не зашпаклеванные шляпки. Расплывшись в улыбке. И видимо уже хотел произнести свою коронную фразу про [бал]абола, но я опередил.
— Повнимательней присмотрись, повнимательней. Это ж не гвозди, а саморезы. А у них с гвоздями есть разница, мы о них и не говорили. Гвозди ищи, а я пойду пока мангал поставлю чтобы к завтрашнему дню все было готово. Да вишневых сухих веток наломаю, мне от них дымок больше нравится чем от березы.
* * *
Мой коллега в последние года стал неплохо зарабатывать. Ну как неплохо? По чьим-то меркам – пыль! Но проблема не в этом. Вопрос куда потратить заработанное. К счастью, его счастью, где-то чуть раньше открылся ОЗОН и Вайлдберрис где наконец-то он понял, что жизнь имеет смысл. Ведь там столько всего, а нужное или ненужное дело времени. Главное
есть смысл жить.
И началось. Главным лозунгом смысла стало – пригодится. Просто время еще не пришло. Одной из последних его покупок стал бинокль. Скольки-то там кратный, но блестящий и красивый. Томительные дни ожидания, когда же он поступит на пункт выдачи, приводили его немного в нервное состояние. Да и коллеги постоянно нагнетали с вопросами — а нахрена он тебе?
— Нахрена-нахрена! Смотреть! – отбивался он как мог.
— Куда смотреть? – не понимали мы.
— Куда-куда! Вдаль!
И вот наконец долгожданный бинокль был в его руках. Поудобней расположившись за столом у окна, он раскрыл упаковку и поднес его к глазам. Обозрев вначале комнату в которой находился, а потом перевел взгляд в окно. Посматривая иногда на наручные часы, купленные там же на Вайлдберрисе, он явно чего-то ждал. Мы тоже притихли в ожидании. Обстановка накалялась.
Обычно до бинокля он тоже частенько смотрел в окно. Но тогда от него звучали реплики:
— Ну ты смотри какая! – и все метались к окну, посмотреть какая она. Ведь в ресторане напротив в это время был бизнес-ланч. Но сейчас он молчал и мне виделось, что он только стискивал зубы. И даже иногда ими скрежетал. Многие из нас не выдерживали, наливая из кулера чай, а потом как бы невзначай проходя мимо старались заглянуть в окно. Но там было все обыденно, поэтому было непонятно. Только к концу обеденного перерыва он отложил в сторону бинокль и произнес.
— Пойду отнесу. Должны же принять. Я вот телескоп себе присмотрел.
— А телескоп-то тебе нахрена? – опешили мы.
— Буду смотреть на звезды. Они такие красивые, не то что эти через бинокль, хотя до этого я тоже поражался откуда у нас в городе столько красивых девушек и женщин. Оказывается, это просто оптический обман из-за дальности расстояния и моего хренового зрения. Звезды ведь не обманут, доплачу немного и буду любоваться.
* * *
Конец нулевых, мы с женой путешествуем на теплоходе Питер-Москва, рейсом с датчанами — европейскими пенсионерами тогда было заполнено множество речных рейсов в Центральной России. Рейс с иностранцами выбирали специально, на них тихо, спокойно и обслуживание на другом уровне. Одевались мы тогда намеренно в неброскую "фирму", чтоб не выделяться,
и в принципе мало чем отличались внеешне от иностранных туристов.
Первая стоянка "Свирьстрой", толпа вываливает дивиться советским антуражем, мы заглядываем в магазинчик затариться алкашкой для коктейлей, валютные бары на борту были всё-таки тогда для нас дороговаты. Продавщица, видевшая в окно, откуда и с кем мы сошли, тут же принимает подобострастную позу (любят у нас иностранцев) и пытается на жутком английском предложить ассортимент магазина. Подыграем? Подыграем. Важно тыча пальцами в витрину, мы с женой через губу поддерживаем дискуссию:
— Оу, привьет! Эээээ... Do you have any good gin? And tonic too?
Продавщица, выхватив из потока знакомые слова, радостно хватает с витрины Бифитер и Швепс и выставляет перед нами. Я беру бутылку и рассматриваю её, бормоча "Ok good... ok...".
И тут вдруг жена, забыв о роли, задумчиво изрекает в пространство:
— А трубочки мы в баре с[ман]дим!
... надо отдать должное продавщице, она побагровела, но не произнесла ни слова. В таком похоронном молчании мы спешно расплатились и сбежали на теплоход)
п? рто
* * *
В конце XIX века в Петербурге прекратил своё существование подпольный игорный дом. Знаменит он был изобретательностью, с которой владелец дома обирал посетителей. Перед игрой он торжественно заявлял им о своей честности. Те, уже, разумеется, наученные горьким опытом, требовали доказательств, на что хозяин отвечал, что в его доме карты будут метать не руками, а специальным магнитом, вследствие чего смошенничать невозможно. Убеждённые посетители приступали к игре, но магниты сильно тормозили процесс, ведь прежде, чем раскрыть карты, нужно было отцепить их от магнита. Разгорячённые игроки в конце концов просили убрать магниты, чтобы не тормозить процесс, заверяя хозяина дома, что в его честность они верят. В результате игроки уходили с пустыми карманами, уверенные в том, что сегодня им просто не повезло.
