Моя бабушка делала очень вкусные вареники. И с картошкой и капустой, и летние с клубникой и поричкой, и классические с сыром.
Но я всё равно любила с картошкой и капустой. И чтоб сверху большую ложку лука со шкварками, прямо с горячей сковородки.
Как-то к нам бабушкины сёстры с семьями в гости приехали, и для них всех бабушка наделала прям большой тазик вареников. Сварила большую миску, поставила на стол, чтоб остывали, и пошли с гостями в сад, посмотреть, как там и что.
Дело было летом, в саду у нас красиво было — загулялись они, короче. А мне было года четыре, может, даже меньше. В общем, я не утерпела — как так, мои вареники, я уже приготовилась их есть, а они гуляют — пододвинула стул и надкусила один вареник.
С сыром... Как так?!!
Бросила назад в миску, взяла второй.
Тоже с сыром! Бросила, взяла третий...
Когда бабушка с гостями зашли в дом, я как раз собиралась с рыданием надкусывать последний вареник — с рыданием, потому что уже поняла, что они все не с капустой... Но надкусить и бросить было уже делом принципа — и маленькой местью.
Ничего, съели.
А я надулась и ушла в летнюю кухню.
Там меня бабушка и нашла, принесла мне жареную куриную ножку и сказала, что завтра сделает только для меня вареников с капустой.
— А им не дашь?
— Нет, они с сыром ещё не доели.
Я обняла бабушку, поплакала немного над своей горькой судьбой, после чего съела ножку и ушла куда-то. Может, в сад, может, играть на улице с детьми — уже не помню.
А на следующий день, когда я проснулась, меня уже ждала моя персональная миска вареников, политых шкварками с луком.
Я поставила миску на стол, подумала и все понадкусывала.
Ну так, на всякий случай.
И каждый раз, встречая капустную начинку, я испытывала глубокое удовлетворение, после чего клала вареник назад и брала следующий.
Миска была большая, всё съесть не смогла. Оставила на потом и пошла в сад — там у нас раскладушка в тенёчке стояла, на ней было очень удобно дремать.
Сквозь дрёму слышала, как смеётся на кухне бабушка: она увидела миску с надкусанными варениками.
Нетривиальная мет? да
Моя давняя знакомая — очень красивая женщина, с великолепной осанкой, в народе называемой "царственной".
А приобрела она такую стать довольно необычно.
Далее от её имени.
***
"В детстве я была очень худая, быстро росла, начала сильно сутулиться, ходила вопросительным знаком.
Иду как-то утром в
школу (лет 12 было), нос повесила, задумалась, под ноги смотрю. Перешла перекрёсток и вдруг рядом слышу резкий мужской окрик "Девочка, стой! "
Испугавшись, остановилась.
Подходит незнакомый мужчина и говорит приказным тоном:
— А ну, быстренько плечи вверх подняла, сколько сможешь!
Я от страха послушалась, аж голову в плечи по уши спрятала.
— Теперь плечи назад отведи, сколько можешь.
Отвела.
— Теперь вниз опусти!
Опустила. Спина у меня выпрямилась, грудная клетка вперёд.
Даже интересно стало.
— Вот так теперь ходить будешь всегда! — рассмеялся мужчина. — Да не бойся, я врач-травматолог. Поняла, как спинку выпрямлять?
Я кивнула.
И доктор пошел себе дальше.
Точно, в двух кварталах от этого перекрёстка 1-я горбольница с травмпунктом.
Я успокоилась и потопала в школу.
Но с тех пор так и хожу, ровненько, задравши нос, не сутулюсь, уже более тридцати лет.
Такой вот чудодейственный испуг. "
ДРУЗЬЯ У МОГИЛЫ
"Не имей денег, имей хороших людей для обращения"
(Н. В. Гоголь "Мёртвые души")
Мой одинадцатиклассник Юра, в перерыве между онлайн репетиторами, завёл разговор с мамой:
— Мама, у меня вроде бы куча разных друзей, все меня знают, ценят, названивают, но я не уверен, что среди них есть хоть один настоящий друг.
Может и ни одного нет настоящего. Как отличить товарищей от друзей? Или это просто слова? Как думаешь?
К разговору подключился я:
— Вообще-то есть старое доброе правило: настоящий, верный товарищ почти не отличается от друга, но как всегда есть маленький нюанс. Настоящий, верный товарищ — это тот, кто по первому зову и в дождь и в снег и даже ночью, придёт, чтобы помочь тебе перевезти мебель, а друг — это тот, кто по первому зову придёт к тебе, чтобы помочь перевезти труп.
Мама:
— Юра, а у тебя есть друзья, которых бы ты смело мог позвать перевезти и закопать в лесу труп?
— Надо подумать.
— Ну, подумай. Может Света?
— Нет, Света наверняка опоздает в лес, потому, что долго красилась, да и копать могилу не поможет, потому что у неё маникюр. А на следующий день в школе всем будет рассказывать: как мы замёрзли и какие, оказываются тяжёлые бывают трупы.
В первую очередь я бы конечно позвал Папу, ну и одноклассницу Машу ещё. Она болтать не будет, к тому же она очень аккуратная, все отпечатки протрёт, зря не наследит, лопаты подальше перепрячет. Да, пожалуй, Машу.
Юра продолжил, загибая пальцы:
Школьные парни — сразу нет. Вы же их видели, им нужны специальные очки, чтобы найти основные.
Бабушек нельзя, у одной сердце, у второй давление, тётю Катю тем более. Она бы сама вместе с лопатой в яму упала, а если и не упала, то в конце стала бы умолять — давай хоть маленький крестик поставим и имя напишем, всё же человек.
А вообще-то, Папа, тебя бы я тоже не позвал. Тут и так напряг, а ты пока будешь копать могилу, станешь меня грузить, что людей убивать нехорошо, теперь ты наказан, месяц гулять не пойдёшь.
Мама предложила обсудить свою кандидатуру, но Юра её сразу отмёл:
— Нет, Мама, тебя я точно не позову, потому, что ты приедешь в лес на такси комфорт-плюс, вся в джинсовом комбинезоне, да ещё и с подругами с работы. С тебя больше шухера, чем копания ямы. Это как у Ноздрева мёртвые души покупать.
Пожалуй что, только Маша.
P. S.
Ну, Маша так Маша...
Затеял я тут одну небольшую стройку. Привезенные и выгруженные манипулятором два поддона с газосиликатными блоками перекрыли движение к дому, поэтому пришлось принимать меры.
— Давай, сынок, — обратился я к пацану, — иди начинай освобождать проезд, а то мама к дому не подъедет. Я через полчасика освобожусь и приду на
помощь. Ты у нас парень уже здоровый, так что и грузчиком можешь поработать. В жизни все надо уметь. Покажи отцу на что ты способен.
Возражений не последовало.
Выйдя через полчаса на улицу, я увидел пацана сидящего на блоке в позе примерно как на фотографии снизу.
— Блин, наверное пальцы рук прищемил или блок на ногу уронил! Или два блока сразу поднял — замелькали мысли, хотя времени для домыслов и рассуждений не было и я бросился к нему с вопросом, — что случилось сынок? Что случилось!
Он поднял на меня глаза, полные вселенской тоски и с капелькой слез в уголке.
— Я устал, папа, сильно устал! Ты даже не можешь представить как я устал! — искренность была в его глазах и правда. Каждая клеточка его сгорбленного организма излучала полное бессилие. Это давило на мою совесть. Действительно, разве мог я ребенка послать на такую тяжелую работу. Ведь ему всего двенадцать лет. И я дрогнул, чуть не отправив его домой — отдыхать. Но поднял глаза и заткнулся на полуслове. В пачках не хватало всего трех блоков. И на одном сидел он.
— Ты не охренел случаем!? — опешил я, — ты за полчаса утащил всего два блока и устал!? Тебя так работать жизнь научила?!
— Ну да, жизнь! — распрямившись и стряхнув слезу, произнес он. — Я ведь пап в театральный кружок хожу, а не в секцию штангистов.
— И что?! — еще больше опешил я.
— Вот чему научили, то и есть. Сам просил показать на что я способен. Ладно, давай таскать я уже отдохнул.
