а не как умный человек, немного подумав и запомнив.
Первый раз я осознал это, когда был в одном из первых своих походов с одноклассниками. Зимний поход по северному Подмосковью на зимних же каникулах. Было нас человек пятнадцать. На третий день лыжный поход превратился в слыжный – пришла оттепель и ходили мы в основном не на лыжах, а с лыжами наперевес. Лагерь решили ставить в лесу, где еще оставался снег и было посуше. Пока нашли приличное место – стемнело. Все мокрые, голодные. Решили разделиться – девчонки и более уставшие делают маленький костерок и готовят еду, а несколько здоровых лбов добывают нормальную сушину и делают костер нодью, чтобы потом все высушились. Лес смешанный, но сухую ель диаметром сантиметров 90 нашли. И вот тут… Все давно ходили, опыт и знания были, но видимо опыт еще не въелся в руки. Поэтому почему мы начали пилить ель двуручной пилой горизонтально – не знаю до сих пор. Елка хорошая, через полчаса мы ее перепилили – но она не упала, а встала на свой спил и даже не покачнулась. Завалить ее не удалось. Делать нечего, отступили на полтора метра выше – и повторили свою ошибку. В стволе появилось полутораметровое выпиленное полено, но сдаваться и падать елка не собиралась. Мы уже подвыдохлись и сил толкать ее уже не было. За это время в лагере был приготовлен ужин, на снегу расстелена клеенка и накрыт шикарный стол: миски, ложки, хлеб, какие-то приправки – французские рестораны отдыхают! Но большого костра нет, поэтому у стола холодно и неуютно. Я говорю: "Народ, 15 минут и все будет!". Хватаю двоих товарищей, веревку, мы ее накидываем на ель повыше и начинаем тянуть на себя. К нам кто-то присоединяется и общими усилиями мы ее наконец-то заваливаем. Остается напилить бревнышек, но одно-то у нас уже готово! Я его взваливаю себе на плечо (молодой был – страшно сильный!) и, пошатываясь, плетусь к костру и столу – не столько тяжело, сколько негабаритно. Кто-то остался отпилить еще одно-два бревна, а я вихляясь подхожу к костру, ору "Разойдись! ", спотыкаюсь о какое-то барахло (поздний вечер ведь, темно) и, взмахнув руками, роняю это свое бревно в центр стола с ужином! Имея почти метровый диаметр бревно встает вертикально, продавливает клеенку сквозь снег до земли — и застывает! Все, что было на клеенке, собирается бахромой вокруг бревна – и наш ужин по степени готовности откатывается на полтора часа назад. Замерли все, с тоской глядя на бывшее великолепие, а я почувствовал, как атмосфера сгущается и в ней кристаллизуется из общественного сознания материальная мысль: "А давайте ему по башке настучим!". Ситуацию разрядила наша учительница, которая была руководителем группы. Она почувствовала то же самое, что и я, и громко сказала: "Не надо его бить, кроме него это бревно никто со стола не снимет". Да, это меня спасло. Бревно я снял и перекатил в костер, клеенку расправили (она даже не порвалась). Готовые макароны с тушней и снегом закинули обратно в котелок и повесили над костром заново погреться. Больше всех пострадал мой хороший приятель – упавшее бревно превратило его металлическую миску в плоский блин, впечатав при этом в него ложку. Пока мы достраивали новый костер, расстилали по-новому стол и грели еду, Леньчик сидел возле костра и сначала плоскогубцами пытался отделить ложку от миски, а потом, используя два тонких поленца, пытался придать миске и ложке обратно объемную форму. С миской это кое-как удалось сделать, хотя вид она после этого имела весьма страшный. Ложку выгнуть обратно не удалось, и именно в этот вечер Леня надолго привнес в нашу группу традицию есть деревянными ложками, которые обычно вырезались в начале похода.
А после ужина наша учительница, когда мы уже согрелись и пили чай, озвучила квинтэссенцию этого вечера: "Я вам неоднократно говорила, да и сами вы это знаете – при валке деревьев пилить их надо под углом, а не горизонтально, чтобы они сами падали! Надеюсь, теперь вы это запомните окончательно. И посуду лучше иметь металлическую, а не пластмассовую – Леня свой блин смог превратить обратно в миску, а была бы пластиковая – ел бы из осколков или тоже вырезал бы из дерева". Тридцать лет прошло, а я помню этот опыт и до сих пор ощущаю его на кончиках пальцев, а не где-то в долговременной памяти. И тридцать лет не задумываюсь даже, а пилю наискосок?
