Однажды мне доверили посадить на самолет американца. В нашей компании (не скажу какой) он был видным специалистом, работающим в России с начала девяностых годов, прилетая вахтовым методом раз в полгода, год. По прибытии в аэропорт он выразил желание, догнаться перед полетом, показав неплохое знание основ русского языка, что говорило о его уже неадекватном состоянии. До начала регистрации было еще время, и мы сели в один из аэропортовых ресторанчиков.

— Я ведь обычно спать только до Франкфурт, — внезапно начал американец, обхватив бокал с виски, — там идти пересадка и я не спать до Кеннеди. Там полет, океан, я думать о Россия, о большой, великий Россия.

(Эк, тебя занесло то, видно русским патриотизмом и алкоголизмом заражаются, как ни странно в России) — здесь и далее в скобках мои невысказанные мысли американцу.

— Когда я приехать сюда первый раз, меня встречал и провожал вооруженный охран. (Без "вооруженный охран" обнесли был тебя в один момент в начале девяностых, раздели бы еще в аэропорту). Гостиничный номер вся ночь звонил проститутка. (Наверное, все-таки разные проститутки, "интердевочки" — кличка валютных проституток в девяностые) Всю город нет мест есть еда, купить вещь, (Не было в начале девяностых приличных ресторанов и магазинов в городе), за каждый товар иди в жуткий базар. (Наверно на рынок наш ходил, за зубной пастой и туалетной бумагой, это и сейчас довольно неприятное место, тут я с ним согласен). У людей на улиц всех суровый лицо. Улыбка нет. (А чему в начале девяностых улыбаться то? До дома дошел, в табло не огреб вот и радуйся, сам огребал по дороге домой и не раз.) Я работать раньше в Бразилиа, Венесуэл, там был как у вас, только есть партизан, самба, сигара. (Чего нет того нет, звиняй дорогой новоиспеченный российский патриот)

— Я не хотеть домой, сейчас. Мой сосед потерять дом, долг перед банк. Квартал, вечер гулять улица нет. (Наверно, криминальная ситуация в его квартале сложная, гулять никак вечером) Везде [мав]р, латинос, [мав]р, [мав]р, негр…

"[мав]р" повторял долго с удовольствием. То ли вспоминал всех [мав]ров в своем квартале, то ли наслаждался безнаказанной неполиткорректностью. Потом неожиданно закончил:

— Телевизор, президент – [мав]р. (Хотел в ответ сказать телевизор, президент, Путин)

Америкос задумался и неожиданно пустил слезу, словно русский мужик, вспомнивший о ждущих его на Родине жене и малых детях и продолжил:

— Вчера ресторан выйти меня отправить на гостиница, как его по русски, – на бомбил. Дал два девушк, (знойные дамы из нашей фирмы под пятьдесят) чтоб бомбил показать дорог. Одна сесть право, одна сесть лево. Целый дорога смех. Я трогать девушка за коленка, я был пьян, я был весЁл, потом девушк меня целовать щека, на посошок! (Ух, развратник!)

— Если дома приехать сейчас, то мой квартал — [мав]р, негр…- полное удовольствие от слова [мав]р, я потянулся за вискарем.

— Ваш девушк будет дать суд меня ceксуал херрасмент потом? – неожиданно закончил он с [мав]рами.

Виски вышел у меня через нос. Помахал отрицательно головой. Он продолжил.

— Хорошо!

— Где свобод? Где Америк свобод? Мы ресторан улица, пить водка, стременной, теменной, посошок.

Это мы его не сразу после ресторана загрузили в машину к бомбиле, а как принято у культурных людей налили на дорожку, стременную, на посошок и т. д. и т. п.

— Америк водка улица нельзя. Полиция, штраф, — лицо его стало мокрым от слез, или мне показалось?

— Я любить Россия, я любить Свобод. Америка нет Свобод. Там есть — [мав]р, [мав]р, негр…

(Думал надо бы ему и про президента напомнить, но не стал).

Закончив перечислять всех знакомых ему [мав]ров и не дойдя до президента, он чисто по-русски замахнул свой стакан вискаря и опять же по-русский расфокусировав взгляд, расплылся по столу.

Я сам почувствовал себя негром на жарких плантациях Юга. Взвалив тело американца на одно плечо, а багаж на другое я пошел к стойке регистрации, насвистывая запомненную со школы [мав]ритянскую песню.

Собрались как-то в самоволочку солджеры, в общем поход этот состоялся по большой просьбе повара ихнего, который постоянно был при деле и никуда целый год из кухни не вылазил. Мужики охотно согласились сводить его в кабак, благо с деньгами у них слава богу всё было. Задобрили на КПП самогоном своих коллег, и двинули в городок ближайший.

В обеденный перерыв побежал в центр и занял очередь за пирожками, наивно рассчитывая ещё и по магазинам проскочить. Но тётка-продавщица больше трепалась с соседкой-мороженщицей, чем торговала. Мои минуты и надежды таяли. В довершение, когда я стоял вторым и уже ощущал ливерный аромат из кастрюли, прикрытой засаленным полотенцем, она завела беседу с дежурившей у лотка дворнягой, слащаво сюсюкая:

— Ну что ты на меня так смотришь?

(.. виляние в надежде хвостом )

— Пирожочек хочешь?

(.. то же, с удвоенной амплитудой)

— не дам я тебе пирожочек

(.. виляние всем телом, голова набок и одно ухо вверх)

— Пирожочек денежек стоит! (назидательно)

Тут я не выдержал и вмешался:

— Он не пирожок просит, он с братом попрощаться пришёл!

Остались мы с барбосом без обеда, но ржание очереди и перекрывающую её отборную тёткину ругань я ещё долго слышал.

Дознаватель одного из РУВД Москвы возвращался вечером к себе домой, побывав в гостях. На нем была пижонская шапка, пижонская шуба и такие же сапоги на меху. Этот наряд он надевал в редких случаях, как, например, сейчас.

В темном месте его встретили трое, вытащили ножи и приказали раздеваться. Шуба и шапка им понравились.

Сейчас стало чрезвычайно много всякого рода "коктейлей" под всякими мудреными названиями типа "Черный русский". Ну и собственно сама история.

В одной фирмочке которая занималась всякого рода ремонтами, а ремонты эти были то тут то там, коллектив работяг возили всегда одним автобусом. Ну и сложился определенный ритуальчик, что ли. После работы останавливались возле ближайшего магазина, ну и кто водочки после работы "мерзавчик", кто пивка... Здесь мастеровой Егорыч устраивает своего дальнего родственника, молодого паренька которого зовут скажем Васька. Едут с работы, Васька сидит в самом дальнем конце салона.

Останавливаются возле магазина, ну и все гурьбой выходят. Васька соображает зачем и кричит — Егорыч, возьми мне "Черного русского", деньги завтра отдам. Егорыч степенно кивнул головой и двинулся в магазин. Через некоторое время народ начал возвращаться, Егорыч шел последний. Все расселись, загудели, зашевелились. Егорыч с передней площадки кричит — Пашка передай Ваське, самый черный который был! И передает ему... буханку черного хлеба! Егорыч был рожден в СССР...