90-е. После армии в поисках своего шезлонга под солнцем я отправился во Францию чтобы попробовать себя в иностранном легионе. Выходцев из СССР там было не так чтобы много, но всегда находилось с кем можно перекинуться парой слов на великом и могучем. После учебки мне и еще двум парням выдали предписание в роту, находящуюся в другом городе. Но в канцелярии что-то напутали и нам пришлось коротать вечер в ожидании утреннего поезда на местном вокзале.

Вся троица оказалась русскоговорящей: Миша-белорус двухметровый гигант с фигурой под стать имени, рыжий чеченец Марат, ну и собственно я. Сухпай нам не выдали, а кушать хотелось и еще больше пить. Вокзалы в Европе бедные- ни кафе, ни шаурмы, лишь пара практически пустых торговых автоматов. У охранника выяснили, где находится ночной пивбар, куда и направились, захватив последнюю пару бутылок пива из вокзального автомата. Нашли адрес быстро. Миша махнув открытой бутылкой пива в грудь арабу, выходящему из дверей с непонятными французскими надписями, поинтересовался "паря, аллё, бар здесь? "Араб смутился и опрометью ринулся обратно в дверь, откуда вернулся через 10 секунд с толпой галдящих соотечественников.

Бар, бар лопотали бородатые туземцы, обтекая нас толпой. Кажется это не бар, сказал Марат и в тот же момент получил удар по голове от руки, протянутой из второго ряда арабов. На нас посыпался град ударов со всех сторон и будь возможность мы бы наверное удалились, но узкие французские улочки сильно контрастируют с широтой русской души, на танке здесь точно не развернешься. Пришлось бить.

Бить мы умели. "Умереть от руки арабских гопников это скучно" на ходу перефразировал О. Бендера Миша и словно мультяшный гигант Балу раздал оплеухи арабам. Арабы текли рекой и разделялись об Мишу, ложась слева и справа. Увидев перед своим лицом перекошенную злобой пасть идеальных обезьянних клыков, я с силой направил в неё кулак. Морда хрустнула и исчезла. Арабы рычали и продолжали вылезать из двери заведения. Силы были слишком не равны. Но тут с криком "Русские не сдаются" чеченец удачно вложил, оторванную от стены, трубу в самую гущу черной братвы. Толпа резко уполовинилась. Кто-то заперся за дверью, а оставшиеся заметались по улочке.

Это была славная охота. Улица всё больше походила на лежбище бородатых котиков. Но всё хорошее когда-то заканчивается известили нас с обеих сторон улицы сирены полицейских машин. Осторожно ступая и по-возможности перешагивая, арабов, ползающих по брусчатке, мы подошли к патрульной машине. Жандармы релаксировали. С улыбкой постигших дзен, они наблюдали поле битвы, где в крови и соплях стонали и плакали вынужденные соотечественники.

После недолгих объяснений нас отпустили, проводив на другую сторону здания, где действительно находился бар. На прощанье жандарм помялся и сказал: "А туда, вы больше не ходите -там у арабов круглосуточная библиотека. "

Сегодня, 3 июля, прочел рассказ подписанный как

Ekaterina Khnykina, и сразу вспомнил историю, свидетелем которой мне пришлось быть много лет тому назад. Моя жена дохаживала последний месяц беременности, а я постоянно сопровождал ее в походах в женскую консультацию, так как на улице скользко и самой ей было трудно передвигаться. В консультации народу много, но люди тихо ждут в очереди.

И вот сидим перед кабинетами и ждем когда мою благоверную вызовут, а перед нами в очереди бабуленция, лет эдак за 80.

Вся такая сморщенная, как печеное яблоко. Заходит бабуля в кабинет и через некоторое время через очень тонкую дверь раздается:

— Куда расширителем полез, я еще девственница!

От взрыва хохота задрожали стекла во всем здании. Вот так, береги честь смолоду.

В школе мы дружно гнобили одноклассницу, потому что она была из бедной семьи, не красилась, немодно одевалась, читала книги, а не смотрела сериалы и клипы по МТV. Открытых издевательств, избиений не было, конечно, но психологическое давление было. После окончания школы она поступила в местный вуз, и мы не общались. А недавно мы с друзьями-одноклассниками узнали о её судьбе, найдя ради прикола её страницы в соцсетях. Прикола не получилось. Она преподаёт в университете за границей, получила учёную степень, у неё красавчик-муж и лапочки-двойняшки. Ездит по миру, расцвела. А из нашего класса некоторые спились, один сидит в тюрьме, многие родили, разжирели, а самые классные карьеры: менеджер в банке, совладелец автомойки на окраине города, директор "Пятёрочки", чиновница в пенсионном фонде и местном жэке. Ещё кто над кем посмеялся в итоге…

Давно было дело, месяца за два-три до моего рождения. Родители вместе ехали в троллейбусе на работу. Когда они заходили, мама замешкалась в проходе — уже приходилось соблюдать осторожность и пробираться тихонько. Папа прошел в салон быстрее, сел на оставшееся свободное место и позвал ее. Когда мама подошла, папа уступил ей место. Рядом стоял какой-то пузатый мордоворот. Услышав, что отец приглашает маму сесть, тот двинул беременную женщину своим задом, оттолкнул ее и плюхнулся на единственное свободное место, с которого встал папа. Мама оторопела и что-то пыталась ему сказать. Жлоб нагло ухмылялся, смотрел на родителей и мерзко хихикал.

Отец от злости среагировал молниеносно. Он не стал его стыдить, возмущаться, не стал бить. Он стащил с мерзавца его шикарную меховую шапку и выкинул наружу через дверь троллейбуса прямо в глубокую лужу на остановке. Мужик взвизгнул: "Ты,... , этта?! " и пулей вылетел ловить шапку. Отец придал ему ускорение пинком под зад. Водитель троллейбуса, который, судя по всему, наблюдал за происходящим в салоне в зеркало, закрыл дверь и не спеша отъехал. Мужик с мокрой шапкой в руках пытался, шлепая по слякоти и тряся пузом, догнать троллейбус, но водитель не остановился. Мама села на освободившееся место и благополучно доехала до метро.

Ещё когда я работал в милиции во второй половине 90-х, к нам в дежурку завалился побитый в кровь плачущий студент: "Меня бандиты ик... ик... избилиииии!". Тусующиеся тут же омоновцы, вернувшиеся с какого-то патрулирования, заметно оживились: пахло интересным силовым задержанием.

Однако, чем дальше мы слушали рыдающего студиозуса, тем дальше хотелось просто дать ему подзатыльник и отправить восвояси. Оказывается, наш юный балбес бодро топал на занятия вдоль дороги за городом, в руках тащил тубус с чертежами. Мимо проносились машины. В один прекрасный момент студентику стало скучно и он решил подшутить над водителями, подражая героям боевиков. Шутник встал на одно колено, положил тубус с чертежами на плечо и направил его на проезжающие машины.

На скорости было сложно отличить тубус от трубы гранатомёта, на дворе были неспокойные 90-е, и водитель Гелендвагена, в памяти которого ещё были свежи воспоминания об участии в стрелках, автоматически вдавил педаль тормоза в пол, одновременно пригибаясь. Сзади в него тут же въехала другая машина, в неё третья и очень быстро на трассе образовалась свалка. Выскочившие водители побежали вслед за гелиководом, который уже догонял нашего гранатомётчика. Им хватило пары слов пояснений, и студента мутузили все вместе, предложение запихать тубус избиваемому в одно место было принято с энтузиазмом, и спас студиозусу невинность только послышавшийся звук сирены гаишников.