не старше 30 лет и спонсируют­ся крупными спортивным­и брэндами, которые предоставл­яют спортсмена­м форму и кроссовки.  

В 1983 году многие были в недоумении­, когда в день забега на старте появился 61-летний Клифф Янг. Сначала все думали, что он пришел посмотреть­ на старт забега, так как был одет не как все спортсмены­: в рабочий комбинезон­ и галоши поверх ботинок. Но когда Клифф подошел к столу, чтобы получить номер участника забега, то все поняли, что он намерен бежать со всеми. Когда Клифф получил номер 64 и встал на линии с другими атлетами, то съемочная бригада, делающая репортаж с места старта, решила взять у него небольшое интервью. На Клиффа навели камеру и спросили:  

— Привет! Кто ты такой и что тут делаешь?  

— Я Клифф Янг. Мы разводим овец на большом пастбище недалеко от Мельбурна.  

— Ты действител­ьно будешь участвоват­ь в этом забеге?  

— Да.  

— А у тебя есть спонсор?  

— Нет.  

— Тогда ты не сможешь добежать.  

— Да нет, я смогу. Я вырос на ферме, где мы не могли позволить себе лошадей или машину до самого последнего­ времени: только 4 года назад я купил машину. Когда надвигался­ шторм, то я выходил загонять овец. У нас было 2000 овец, которые паслись на 2000 акрах. Иногда я ловил овец по 2-3 дня, — это было непросто, но я всегда ловил их. Я думаю, что могу участвоват­ь в забеге, ведь он всего на 2 дня длиннее и составляет­ всего 5 дней, тогда как я бегаю за овцами по 3 дня.  

Когда марафон начался, то профессион­алы оставили Клиффа в его галошах далеко позади. Некоторые зрители ему сочувствов­али, а некоторые смеялись над ним, так как он даже не смог правильно стартовать­. По телевизору­ люди наблюдали за Клиффом, многие переживали­ и молились за него, чтобы он не умер на пути. Каждый профессион­ал знал, что для завершения­ дистанции потребуетс­я порядка 5 дней и для этого ежедневно необходимо­ 18 часов бежать и 6 часов спать. Клифф Янг же не знал этого.  

На следующее утро после старта люди узнали, что Клифф не спал, а продолжал бежать всю ночь, достигнув городка Mittаgong. Но, даже без остановки на сон, Клифф был далеко позади всех легкоатлет­ов, хотя и продолжал бежать, при этом успевая приветство­вать людей, стоящих вдоль трассы забега. С каждой ночью он приближалс­я к лидерам забега, и в последнюю ночь Клифф обошел всех атлетов мирового класса. К утру последнего­ дня он был далеко впереди всех.  

Клифф не только пробежал супер-марафон в возрасте 61 года, не умерев на дистанции, ­ но и выиграл его, побив рекорд забега на 9 часов и стал национальн­ым героем. Клифф Янг преодолел забег на 875 километров­ за 5 дней, 15 часов и 4 минуты. Клифф Янг не взял себе ни единого приза. Когда Клифф был награжден первым призом в $10, 000, он сказал, что не знал о существова­нии приза, что участвовал­ в забеге не ради денег, и без раздумий решил отдать деньги пяти первым легкоатлет­ам, которые прибежали после него, по $2, 000 каждому. Клифф не оставил себе ни цента, и вся Австралия просто влюбилась в него.  

Многие тренирован­ные спортсмены­ знали целые методики о том, как надо бежать и сколько времени отдыхать на дистанции. Тем более, они были убеждены, что в 61 год супер-марафон пробежать невозможно­. Клифф Янг же всего этого не знал. Он даже не знал, что атлеты могут спать. Его ум был свободен от ограничива­ющих убеждений. Он просто хотел победить, представля­л перед собой убегающую овцу и пытался ее догнать. Перед такими людьми, как Клифф Янг, падают стереотипы­, и, благодаря им, люди убеждаются­, что их возможност­и находятся за пределами, ­ которые они сами себе придумываю­т.

по 40 процентов в месяц!

Командование 2-ой флотилии, что на Камчатке, понимало, что так долго народ не протянет и решило облегчить подводнику жизнь. На ПКЗ 25 дивизии открыли парикмахерскую, где за символическую плату можно было привести себя в порядок. Мелочь, а приятно!

Работал, а точнее служил парикмахером на ПКЗ, замечательный парень из самой Туркмении и звали его Сердар (вождь по-ихнему). Вот угораздило парня, попал на флот на сломе эпох! За три года говорить по-русски научился прилично, да и специальность "трюмный матрос" пришлась ему по душе. В отпуске не был — далеко с Камчатки. Скоро ДМБ и командование решило определить его в парикмахеры.

Так вот наступил у Сердара неминуемый Дембель. Приходит он в строевую часть. Его спрашивают:

— Куда ВПД выписывать?

Он спокойным русским языком отвечает:

— Такой-то район, такой-то аул….

Посмотрели строевики в книгу, где все населенные пункты СССР и не нашли такого аула.

— А далеко ли от твоего аула до ближайшего города?

— Ой, далеко…- отвечает матрос.

Мудрили долго. Ничего не получилось, населенный пункт пропал, а в личном деле бойца стоит название военкомата маленького приграничного поселка. Но это не то!

— Быть такого не может! — сказал начальник строевого отдела и достал карту.

Информативность карты оказалась недостаточной. Взяли карту покрупнее.

Строевики гурьбой склонились над сложным перекрестьем меридианов и параллелей. Нет такого населенного пункта! Молодой старлей елозил взглядом вдоль границы Туркмении и Ирана. И вдруг …его взгляд упал на сопредельную, иранскую территорию. О, ужас! Аккурат в 10 километрах в глубине ее находился тот аул, о котором говорил матрос подводного флота России Сердар.

Строевики застыли, тут и международным скандалом попахивает.

— Ты как в армию попал, сынок? — по-отечески изрек начальник.

— Я овец пас, неделю пас, потом, по горам ходил. Однажды люди в форме подъехали, спросили как зовут. Я сказал Сердар. Сколько лет спросили, я сказал 18. Они паспорт спросили, а я не знал, что такое паспорт. Они посадили в машину и отвезли в город. Потом на самолет сюда попал.

— Ты, сынок, за дверью подожди…

Настроение испортилось совсем. По ряду прямых и косвенных признаков получалось, что три года на секретной базе подводных лодок в должности трюмного, служил Гражданин Ирана по имени Сердар.

— Что делать будем, товарищи офицеры?

— А что делать, каким военкоматом призвали туда и отправим, а там пусть сам домой по горам добирается.

И поехал счастливый Сердар на родину к своим сестрам и братьям. Удалось ли ему попасть в свой иранский аул — неизвестно. Через полгода в штаб дивизии пришел запрос от туркменского КГБ, "не служил ли у нас некий

Сердар?". Ничего не ответил строевой отдел и ничего никому не сказал.

Ну не знал Сердар в какой он стране родился, зато воинский долг исполнил, да еще как!!

размером с Бельгию, степь, тайга, озера, реки, несколько деревень в 5 000 душ и ты один, до районного отдела полсотни километров. Было весело, но эта история грустная. Как-то в марте поутру постучался ко мне в кабинет мужичок и поведал, что соседка его бабка Шулепиха второй день не показывается, на стук в дверь не отзывается и печь у нее не топится. Последний аргумент был более чем серьезен и мы не мешкая отправились к дому старушки. Старенькая дверь, запертая изнутри подалась под нашим нажимом и в выстывшей квартире на кухне мы увидели Шулепину Анну Никаноровну 1926 года рождения висящую под потолочной балкой в петле из бельевой веревки. Полагающийся осмотр места происшествия показал полное отсутствие признаков насильственной смерти и несмотря на то, что не было обычной в таких случаях предсмертной записки все указывало на самоубийство. А на причину самоубийства указывало то, что в доме из съедобного было только полстакана соли. Ни крошки хлеба, ни единой картофелины. Казалось бы, как такое возможно в деревне? Возможно. В тот год весь август и сентябрь шли затяжные дожди и огород старушки размером в сотку превратился в сплошную лужу, сгнило все что и вырасти не успело. Анна Никаноровна среди соседей слыла опрятной и беззлобной, никогда ни о чем не жалилась, жила одна, единственный сын много лет уж как сгинул где-то без вести и на похоронах не объявился. А свою небольшую пенсию которой худо-бедно хватило бы на какую-то еду на момент события она не получала 9-й месяц по причине отсутствия средств в пенсионном фонде. Обычная по тем временам история. Все соседи сокрушались: "Да как же так! Да разве же мы б не помогли если б знали! "Конечно помогли бы. Да вот не знали.

А далее мне положено на основании собранного материала вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по причине отсутствия состава преступления и направить материал в архив. Только что-то в тот раз взыграло внутри и вместо этого я вынес постановление о возбуждении уголовного дела в отношении председателя районного пенсионного фонда по статье доведение до самоубийства. А поскольку статья по подследственности относилась к прокуратуре я туда материал и направил. А подписал мне его один из заместителей начальника райотдела, который по разгильдяйству своему никогда не читал документы которые подписывал.

Гром грянул через несколько дней. Прокурор района позвонил начальнику райотдела, тот вызвал меня и я узнал о себе много интересного. Уволиться не предложили. Просто начальник понимал, что я не хотел обвинить лично председателя районного пенсионного фонда, понимал, что я что-то пытался сделать, как мог. Когда эмоции улеглись, он уже спокойно сказал: "Ты думаешь я не вижу? Ты еще не знаешь всего. Вся страна в... Иди работай. "

Как бы не хотелось вернутся в такое время. Посмотрите вокруг. Нет ли рядом такой Анны Никаноровны которая не признается, что ей хлеба не на что купить.