червями. В червях ценный белок, это очень полезно. Посоветовали душить червя пинцетом перед тем, как класть в муравейник, так питомцы легко получат пищу. Но можно и живого червя затолкать, смотреть, как за ним охотятся.

Мы конечно же хотим вырастить психически и физически здоровых муравьев, сохранить их инстинкты, поэтому купили червей.

Их привезли в банке для анализов мочи, они там терлись друг об друга, копались в опилках. Червь устроен очень просто: кожура и внутри мутная масса типа сопли с гноем. Спереди набор лапок, сзади хвост.

Первому я легко перекусила пинцетом голову, положила труп в муравейник. Муравьи очень аккуратные люди, они организовали себе отдельно кладбище и отдельно помойку. Сначала мертвого червя вынесли на помойку. Потом вернулись и перенесли на кладбище. Я подумала, что труп не пошел на ужин и затолкала им живого червя.

Червь начал быстро осваиваться в лабиринте, грызть семена, разбрасывать песок. Он радостно бегал на коротких лапках по коридорам. Это было лучше той жизни в банке для мочи. Он был похож на какого-то Витю. Очень беспечный, дурной, безмозглый. Муравьи сначала потащили яйца подальше от новичка, потом побежали перепрятывать еду. Несколько из тех, кто покрепче, пошли в атаку. Белок Витя извивался и бил хвостом. Муравьи его грызли, он начал метаться, эйфория прошла, Витя судорожно искал выход, хотя уполз уже очень далеко и был явно в ловушке.

Я пошла на работу и думала, как странно Бог раздаёт жизнь. Например, человек умирает, ему пытаются продлить жизнь. Хотя бы ещё на несколько часов, дней, годов. Если сложить жизни червей из банки мочи, то могла бы в сумме получиться ну… неделя. Зачем тратить жизнь на червей, они все равно тупая сопля без мозга. Лучше поделить ее между теми, кому она действительно нужна.

Вечером белок Витя сидел, прижавшись к выходу. Он оперся своими единственными лапками на пластиковую заглушку. Как он нашёл это место — непонятно, выбраться из муравьиных чертогов невозможно, там крепкая охрана. Муравьи подходили к нему и делали кусь. Витя дергался и прижимался к выходу ещё сильнее. Я крепко ещё раз решила, что не вправе вмешиваться в естественную среду, которую создаю искусственно. Так он просидел всю ночь.

Я лежала и думала о том, что я думаю об этом. Какой вывод можно сделать. Например: а вот и в жизни тоже так. Или: и я тоже, как Витя. Или я тоже, как муравьи. Встала ночью, пошла курить сигареты, на пачке было написано МУЧИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ. Я подумала про Витю, … но если его выпустить, то как же белок? В конце концов, мы завели не Витю, а муравьев! Я же взрослый человек, Я ВСЕ ПОНИМАЮ. У Вити нет даже нервов. Нет мозга. Он — белок! И пора взрослеть.

Стоило открыть заглушку, как Витя сам очень быстро пополз наружу. Настолько быстро, насколько это можно сделать, если у тебя маленькие лапки, внутри чистый белок, тебя обижали, а уйти нельзя.

Я пересадила Витю в банку, где недовольно копались в опилках такие же белки. Если б Витя мог, он бы обнял их и рассказал, но у него были очень короткие лапки и они бы не поняли. Хотя теперь я уверена, что Витя умеет говорить. Они б ответили ему: "Мы сидим в опилках неделю, Витёк, о чем ты? Снаружи семена, воля, другая жизнь! "Прочитала в интернете, что эти черви мучные. Насыпала им муки. Они сидели такие напудренные. Наверное, думали: "Боже, хорошо никто не видит этот позор".

Утром няня спросила, мол, мы теперь ещё и червей разводим? Наша няня участвует во всех процессах. Например, недавно мы купили куколок бабочек. В инструкции было написано, что когда бабочки вылупятся, их надо кормить сахарным сиропом. Берешь бабочку за бока, зубочисткой разматываешь хоботок и направляешь его в сироп. Няня кормила тропических красавиц, в инструкции было сказано, что достаточно одного раза в день, но она кормила три-четыре, как детей. Бабочки прожили у нас дольше, чем говорили в магазине.

Я сказала няне, что на прогулке надо выпустить червей. Она очень обрадовалась. Говорит: "Слава богу! А то я смотреть не могла. Вы видели, как он сидел? У меня сердце разрывалось. Не люблю, когда обижают маленьких. Я у себя в деревне сначала кормила поросят, утят, телят, потом уже взрослым. И гоняла взрослых, если у малышей отнимали. А то это не дело". Наверное, поэтому она няня.

Она сказала, что нашла хорошее место в парке. Под густым кустом, где никто не ходит. Банку тоже оставила, там же мука. Пусть едят. Или если дождь, то можно спрятаться и так сидеть. Зато на свежем воздухе в естественной среде, которую надо иногда создавать искусственно, если очень хочешь жить. Удачи, Виктор! Жму лапки.

зюзей зло[кип]учих. Просто по неопытности. Повод был больно уж достойный — Володя сдал последний гос! (перевод — последний из гос. экзаменов МГУ). Ну, мы и хряпнули от души. Хорошо посидели. Галдим себе, а я с ужасом отгоняю мысель — завтра же мой собственный экзамен!

Дальше ничего не помню. Проснулся утром по будильнику. Оглянулся — ура, я по крайней мере в своей квартире. Но мне. уево! Мне очень. уево! А время жмет. Мучительно страдаю, мечусь по хате, одеваюсь. Костюм, галстук, шпоры, все дела. Вроде должен успеть. Но что толку? Башка — она ж раскалывается! Как я буду сдавать экзамен с такой башкой?! Она пуста! [м]лять, пять лет учили долбо@ба в лучшем вузе страны! А в этой башке в самый решительный час — одна только боль! Жуткая боль! И ничего больше. Будь проклята эта водка!

И тут звонок в дверь. Кого там к черту принесло? Опаздываю же! На ходу застегиваю штаны, прыгаю к двери, яростно распахиваю. А на пороге этот красавчег — Вова. С подносом в руках. На нем — два бокала для шампанского. В них огуречный рассол доверху. Как вишенка на торте — в каждом плавает огурчик. Рядом — два запотевших, крошечных мерзавчика. И пачка жвачки. Одна.

Я — ох@ел. Он глянул на мою морду мельком и прогудел добродушно — одна, потому что мне это уже не нужно. А свою ты жуй всю дорогу. Ну, кушать подано, барин!

И знаете, ребята.. Я не понимал даже, как выразить свои чувства.. (тут он стал немножко заикаться, вырезано внутренней цензурой) Это было, [м]лять, как будто дружественные инопланетяне прорвались-таки к нашей скорбной планете Земля и надавали-таки вовсю звездюлей вражеским. Салют, все ликуют. Но в тот момент я вообще был неспособен мыслить в таких категориях. Простонал вот что:

— [м]ля, Вова! Ты — А-Х@-ЕННЫЙ! Ты бы знал, как мне плохо!

Вова хмуро:

— Мне тоже. Я ж даже отхлебнуть не успел. Мчался, боялся не успеть. Ну, грянем!

Грянули.

И знаете, это оказался лучший мой экзамен. Обычно я волновался страшно. Полночи не мог уснуть. Даже снотворное не действовало. Являлся на экзамен измученный, пугался и путался на простейшем. А тут — я был в ударе! Абсолютная память во мне, наверное, проснулась. Прямое подключение к астралу. Что ни спросит меня мой профессор, так я не только сам ответ знаю, но и минуту помню, когда он это объяснял — где поперхнулся, где мел опять уронил.

Меня распирала радость — я стал сверхсуществом. Но, как умное и добродетельное сверхсущество, свой апломб сдерживал. Старался отвечать скромно и вежливо.

Когда закончил, просто гробовая тишина настала.

Наконец слово взял мой профессор. Сказал задумчиво:

— Знаете, мне всегда казалось, что этот студент слушает мои лекции вполуха. Надо же, бывают случаи, когда ты рад, что ошибся. С годами всё более прихожу к выводу, что главное, о чём наш университет — это вовсе не зазубренные знания, хотя они и нужны. И даже не навыки критического мышления, хотя они тоже необходимы. Главное — что мы из бог весть чего создаем Личность, способную творить чудеса. А это в нашей работе — самое главное. Садитесь, Владимир Иванович. Уважаемые члены комиссии, у меня нет больше слов. Предлагаю просто поблагодарить этого студента аплодисментами.

И тут Силы Добра покинули меня. Астрал выполнил свою миссию и отключился. Я шел на ватных ногах к своему месту, и голова моя опять была пуста. Там стучала одна только мысль — по имени-отчеству я был назван впервые в жизни. Я сдерживался, но слезы на глазах просто шипели. Испарялись сразу, не реветь же мне в зале. А вслед мне звучали жидкие аплодисменты комиссии.

Это была одна из лучших минут моей жизни. Но никто больше не заставит меня допиться до такого состояния. В астрале, похоже, много диковинного скрывается. Но да ну его нафиг, с такими бодунами.