я, на глазах у представителей правохранительных органов, которые присутствовали там совсем по другому делу, обнаружил 19 охотничьих партронов.

Я ничего не знал про эти патроны, правохранительные органы мне поверили, потому что явились они по взаимной договоренности в согласованное время, и если бы я знал про патроны, то я легко мог бы их куда-нибудь убрать.

Если бы я их обнаружил без свидетелей, я бы собрал их в водопроницаемый мешок, поехал бы на дачу и там закопал в глубокой яме в самом мокром месте, чтобы они там быстро пришли в негодность.

Потому что я никогда не был охотником и не знаю никаких там правил хранения и всего такого прочего, но точно знаю, что незаконное хранение чревато, вплоть до уголовного наказания.

Но раз есть свидетели — пришлось отнести их в ближайший опорный пункт полиции и сдать установленным порядком.

Действительно, меня ни посадили и не оштрафовали, а даже наоборот, я получил право на денежную выплату.

Попробуйте угадать, сколько же мне причиталось?

Немного меньше 8 рублей за один патрон. За 19 патронов — примерно 150 рублей. Это было почти столько же, сколько бы я потратил на дорогу туда-обратно в контору, которая выдала бы распоряжение в банк выдать мне эти деньги.

десять процентов практически неразрешимы.

— Значит надо подождать, – предположил сын. – Если девяносто процентов проблем решаются сами, то и остальные десять тоже со временем разрешатся.

— Или породят новые девяносто процентов, – возразил я.

— Пап, — не отставал сын, — ну расскажи! Может тот случай, когда за вами сомалийские пираты гнались? Или, когда у вас пожар в трюме был? Хотя нет, наверняка отказ рулевой машины во время шторма в Бискайском заливе. Вас тогда бортом к волне развернуло и груз с сельхозтехникой на накатной палубе с креплений сорвало.

— Да! — соглашаюсь я, – Ситуация была аварийной. Но нет.

— А что тогда? – не унимается сын.

Стало понятно, что он не отстанет. Пришлось рассказать.

— Самый сложный случай в море у меня был, когда на ходовом мостике сломалась кофемашина.

— Кофеварка? – изумился сын.

— Да. Но это была не совсем обычная кофеварка! Элитарная кофемашина, которая досталась нам от сменного экипажа! Шедевр промышленного дизайна с полной автоматизацией всех процессов, функцией персонализации и даже возможностью создания собственных рецептов. Кофе от неё был просто превосходный! Ходовой мостик превратился в проходной двор. Кофемашина работала круглосуточно. Её просто не выключали: ведь вахта меняется каждые четыре часа без праздников и выходных.

Но однажды, на стоянке в порту, третий помощник Толик выключил кофеварку и всё: больше включить её не удалось. Выяснилось, что пить ту теплую бурду, которая просачивается через бумажный фильтр в пластиковую колбу штатной кофеварки, решительно невозможно. Пришлось вызвать к трапу судна такси и рвануть в центр города, в фирменный магазин. Там, к нашему счастью, была точно такая же модель, как и у нас! Сломанную же кофемашину пообещали отремонтировать к нашему следующему заходу в порт.

А утром мне позвонили из головного офиса компании и сказали примерно так: "Вы там что, совсем уже за полгода охренели?! Аристократами Атлантики себя почувствовали?! Атлантиду, может, увидели и вас всех там возвели в графское достоинство подводного царства и обязали пить кофе круглосуточно?! Что за массовое безумие на вверенном вам судне?! Покупать кофеварки по восемь тысяч евро за штуку! Да и ещё за счет судовладельца! "

Пришлось пообещать, что мы больше так не будем.

И тут случилось страшное: на мостик валом пошли просители: и по одному и целыми группами.

Всех интересовал только один-единственный вопрос: "А где будет стоять отремонтированная кофеварка? "

Ситуация складывалась нешуточной: отдать кофемашину в машинное отделение или оставить её в кают-компании? Или в столовой команды? Любое решение означало, что кто-то будет обездолен и все это понимали.

В Картахене были закуплены стратегические запасы кофе и наш пароход лег на обратный курс в Европу. Обстановка накалялось. Контракт подходил к концу. Экипаж за прошедшие семь месяцев рейса уже морально и эмоционально выгорел. Дело шло к мордобою и поножовщине. Надо было что-то срочно решать.

По-хорошему, на наш пароход надо было как минимум три кофемашины: на ходовой мостик, в кают-компанию и в центральный пост управления машинно-котельным отделением. Тогда хоть какой-то баланс интересов был бы соблюден. Но кофеварок всего две! Да и то, если старую удастся отремонтировать.

"Что делать?! Откуда взять третью?! " — мыслей у меня не было никаких.

Даже если наплевать на запрет офиса и купить еще одну, новую кофемашину, то тут же ребром встанет вопрос: "А кто тут у нас наименее достойный и получит не новый агрегат, а отремонтированный? "

Появилась даже малодушная идея списаться раньше времени на берег и пусть мой сменщик разгадывает все эти ребусы с колумбийским кофе и итальянскими кофемашинами.

— И что ты решил? – спросил сын.

— Ничего. Новая кофеварка повторила судьбу старой. Сломалась на траверзе Балеарских островов. Так что по приходу в порт мы просто сдали её в ремонт вместо старой.

— А потом?

— А потом я списался с парохода вместе с квитанцией из ремонтной мастерской.