Свежие истории от 24 февраля 2017

эмоции. Сын растет, спрашивает про папу. Мама придумала историю, что папа разведчик, сейчас на задании. Сын требует подробностей, и мама придумывает, так что получается многосерийный рассказ. Сын не позволяет выбросить старый костюм бывшего мужа, так что костюм стал частью легенды. И вот сыну уже 5 лет. Однажды он гуляет возле дома, мама приглядывает за ним из окна, дело к вечеру. Вдруг сын ненадолго исчезает из поля зрения, а потом забегает домой и возбужденно кричит: "Мама, я папу нашел." Мама успокаивает его, но он не слушает, кричит: "Папа ранен, он там лежит, надо скорее его забрать," — и тянет маму на улицу. Мама не может его успокоить, идет с ним на улицу. Сын тянет ее на близлежащую помойку — там обычное дело: лежит пьяный грязный бомж, физиономия побитая, но живой, шевелится. Мама пытается увести ребенка, но тот близок к истерике: "Это раненый папа." А ребенка волновать нельзя. Мама решает завести бомжа домой, может быть покормить, пока ребенок успокоится да ляжет спать, потом бомжа спровадить, а утром сыну сказать, что папа снова ушел на задание. Они вдвоем поднимают бомжа, он смирный, что-то мычит, но потихоньку идет. Завели его домой.
Мама говорит сыну: "Сейчас папа помоется, потом поужинает, но ему мешать нельзя, так что ложись пока спать." Но сын все еще близок к истерике:
"Нет, я буду только с папой." Вместе заводят его в ванную, мама кое-как раздевает бомжа, заталкивает его в ванну, включает холодный душ. Бомж ничего не понимает, но под холодным душем немного приходит в себя, что-то бормочет. Мама приказывает ему: "Мойся, потом поговоришь." В это время сынишка тащит в ванную костюм бывшего мужа: "Папа, одевайся." Бомж слегка приходит в себя, ничего не понимает. Мама жестко говорит бомжу:
"Переодевайся, и ничего не спрашивай." Сынишка тащит бомжа на кухню:
"Мама, папа хочет кушать." Мама вынуждена выставить еду. Сын восторженно подкладывает бомжу кусочки. Бомж ест, постепенно приходит в себя. Мама пытается уложить сына спать, но он требует, чтобы папа спал рядом. Мама вынуждена постелить на полу, сама в полудреме сторожит, как бы чего бомж не выкинул. Утром та же история: сын ведет гостя в ванную, дает мамину бритву, потом кормит его завтраком. Но теперь уже гость не выглядит бомжом: выспавшийся, вымытый, бритый, в хорошем костюме — вид довольно приличный. Улучив момент гость пытается выяснить, в дело. Мама объясняет. Потом гость уходит, дав честное слово сыну, что ему надо выполнить небольшое поручение, и он к вечеру обязательно вернеться. И действительно вернулься. Но приехал на машине, с цветами для мамы.
История оказалась довольно обычной. Он зам. директора довольно крупного завода, развелся, стал крепко пить. После очередной пьянки отстал от собутыльников, не помнит, как оказался на помойке побитым.
Теперь они живут хорошей семьей, родился второй сын. Первый сын окреп, сейчас ему 8 лет, рассказывает всем, что его папа раньше работал в разведке, а теперь после ранения работает на заводе.

и у них был любимец — кролик
Кеша какой-то редкой породы, белый и пушистый. Стоил он 300 долларов.
Соседи в нем души не чаяли, кормили по-особому, причесывали... Клетка с кроликом стояла в саду, и Бобик часто там крутился — изучал странного зверя.
И вот однажды сижу я на веранде, и вдруг вижу — бежит мой пес — весь в грязи, в земле — и тащит в зубах того самого дорогущего кролика — дохлого, естественно, и чумазого. Ну все, думаю, кранты! Добрался-таки до Кешки!
Сразу вспомнились 300 баксов — где я возьму такие деньги...
Тогда мне пришла в голову идея: отняла кролика, наказала собаку и стала отмывать несчастного Кешку шампунем. Потом высушила его феном, расчесала, и — тихонько-тихонько — стала пробираться на соседскую территорию.
Посадила кролика в его клетку, стараясь придать ему естественную позу, и для правдоподобия сунула ему в зубы морковку. Потом быстро вернулась к себе и сижу — жду, что будет дальше. Час проходит, другой, третий...
Вдруг — стук в дверь.
Открываю — на пороге стоит сосед — белый как мел, глаза квадратные...
Ну, думаю, началось! А сосед говорит:
— Маша, представляешь — вчера умер наш Кеша, мы похоронили его в саду...
А сейчас я смотрю — он сидит в своей клетке и, как ни в чем ни бывало, ест морковку... Маша, у тебя есть валидол..."

права на свою жизнь, оставляя это права своему сюзерену - то бишь, государству, которому присягнул.
В сентябре 1987 года мы стояли на училищном плацу, дабы в последний раз в стенах родного училища принять участие в мероприятии, серьезность которого нами была уже осознана и принята. Уже случился Чернобыль и внезапно умер от лейкемии один из ездивших туда преподавателей, изредка приходили гробы из Афгана, да и из внутренних областей СССР случались пресловутые цинковые ящики — последствия своего выбора все обучаемые представляли. Так что к процедуре принятия в свои ряды молодых последователей относились серьезно и ответственно. Зная, что процедура, разумеется, происходит на плацу, в присутствии родителей молодняка, согласно училищной традиции, лично, составом двух рот четвертого курса промели, подбелили и подкрасили наше строевое святилище, оборудованное к тому времени весьма достойной крытой трибуной из мрамора и гранита, взамен старого подобия лобного места из побеленного кирпича.
Построение было ротными коробками по 10 человек в шеренге, наши коробки, пятая и шестая, стояли прямо напротив трибуны, серьезность мероприятия подчеркивалась парадной формой с белыми ремнями и начищенными до зеркального блеска сапогами. В этот раз командование даже не запретило вставки в погоны, с которыми до этого беспощадно боролось, и, что было вообще неслыханно — выдало белые перчатки.
Перед нами в две шеренги с автоматами на тонких шеях стояли поступившие первокурсники, прошедшие в августе месячный курс молодого бойца и в сентябре уже приступившие к занятиям. Одетые в новую, необношенную ещё парадку, малость нескладные и похожие на котов в сапогах, поскольку покуда они не набрали надлежащей физической формы даже сапоги смотрелись на них великовато. Но форму им выдавали на два года и мы знали, что к концу второго курса всем им она будет маловата. А пока великовата.
А ещё под трибуной лежал настоящий кот. Самый обыкновенный, жирный пятнистый котяра, лежа на плацу перед трибуной, олицетворял По[фиг]изм в крайней стадии, демонстрируемый именно адресной аудитории — тем, кто это состояние сможет позволить себе очень нескоро.
Внимательно выслушав приветственные речи сначала начальника училища, потом прочувствованную речь начальника политотдела, кот вдруг почувствовал неодолимую тягу к плотским наслаждениям, и выбрав прогретое место на асфальте, расплылся перед трибуной всей своей желеобразной тушей, мгновенно переключив на себя внимание стоящей перед трибуной аудитории. Убедившись, что на него таки смотрят, кот в стиле "как вам только не лень в этот солнечный день" начал неспешно перекатываться с боку на бок, потягиваясь и выпуская когти, всем своим видом показывая, кто на самом деле реально более продуман, в отличии от толпы сапиенсов, стоящих перед ним и лишенных не то, что возможности — а самого права составить ему компанию.
Прозвучала команда "Начать прием присяги" и из двойных шеренг к двадцати четырем столам с двумя папками вышли первые присягающие. Содержимое одной папки надлежало торжественно и громко зачитать, в содержимом второй расписаться.
Кот команду к началу приема присяги воспринял как команду "Коту начать лизать яйца! ", и немедленно занялся этим делом, причем отважно борясь с невообразимым пузом, которое ему мешало, поскольку дошло уже до такой стадии развития, что вполне могло жить своей жизнью, не интересуясь мнением своего носителя. Но кот был настойчив, и, видя, что концентрация внимания аудитории сосредоточилась исключительно на нем, нашел способ удивить зрителей, приняв совершенно невообразимую позу, упершись одной из задних лап в трибуну, вытянув хвост и согнувшись в стиле "а вам слабо" таки дотянулся до объекта своего интереса длинным фиолетовым языком, после чего принял более устойчивую позицию и приступил таки к процедуре омовения гениталий, вытащив на свет божий ещё и неслабую такую морковкообразную пиписку.
Ряды зрителей начали колебаться. Стоящие в первых рядах вздрагивали от смеха, задние ряды, обладавшие менее выдающимся ростом, пытались, тем не менее, разглядеть причину оживления передних.
Принимающие присягу офицеры стояли спиной к коту, управление стояло на трибуне и тоже было лишено возможности лицезреть это выступление бродячего цирка одного актера, но остальные уже еле сдерживались, чтобы прям на месте не ошпарить колени.
Стоявшие справа коробок офицеры до определенного момента старались не обращать на кота внимания, но где там.
Кот между тем бесчинствовал, вылизывая свое хозяйство с тем же старанием, с которым после стрельб чистится личное оружие. Не иначе — к свиданию готовится, хоть и осень.
Хихиканье нарастало. Нарастало и молчаливое недовольство содержимого трибуны, оно и понятно — первый раз за всё время принятие присяги воспринимается военнослужащими с какими-то смехуёчками. Особо озадачивало, что даже принимающие присягу молодые бойцы полностью приняли участие в общем веселье. Накал веселья тихо нарастал, и, наконец, начальник политотдела уловил, что ржущие смотрят под трибуну. И тоже пошел посмотреть.
Увиденное его несомненно потрясло. Прям под трибуной извивалась скрюченная жирная котовья туша, демонстрирующая достижения кошачьей п@рнографии посреди святого ритуала. Был бы у него пистолет... но даже автоматы на плацу были без патронов. Поэтому он решил кота шугануть. Ритуал практически остановился, даже парни, вышедшие к столам для принятия присяги вместо чтения повернулись к трибуне и смотрели на поединок кота и замполита.
Реакция кота на пугающего его замполита оказалась примерно как у ежа на голую жопу. Очевидно, не привыкший к грубому обращению кот сначала пренебрежительно проигнорировал угрозу, однако по мере приближения настойчиво пугающего его объекта решил отступить, нырнув под трибуну.
Победитель вернулся на трибуну и провозгласил в микрофон — "Продолжайте".
Кот, услышав команду, вернулся на облюбованное место, но не тут то было — обнаружив возобновившееся оживление замполит выскочил перед трибуной, размахивая папкой и крича что-то типа "кыш-кыш".
Кот недовольно кышнул.
Стоя перед трибуной без микрофона, начпо уже голосом дал команду к продолжению, зорко оглядывая окрестности. Убедившись, что всё устаканилось, и процедура вошла в положенное русло, также пошел на свое положенное место.
Кот ждал. Понимая, что продолжит выступление ему не дадут он правильно рассудил, что уж эффектно закончить ему помешать будет невозможно. Поэтому, как только "кыш-кыш" загремел сапогами по ступеням трибуны он немедленно вылез из-под трибуны на уже привычное место и откровенно насрал здоровенную, практически конскую, кучу, всем свои видом показав свое отношение к угрозам видного армейского сановника.
Видный сановник, взойдя на трибуну, увидел уже не смехуёчки, а буквально согнувшуюся в три погибели ржущую толпу. Результат котом был достигнут. Строй распустили, приказав собраться через час.
Те, кто считает животных, в частности, кошек и собак тупыми сильно заблуждается. Не знаю, знал кот или нет, что уже через три года того государства, которому тогда давали присягу, уже не будет, но на плацу он был единственным, кто знал, что присягающие будут выпускаться уже при государстве, в котором военные, присягнувшие СССР будут считаться угрозой, и в котором само училище, 70 лет обучавшее крайне нужных любой армии мира специалистов будет ликвидировано за ненадобностью через 15 лет.