Июль 1994-го. Бандитский Петербург (без кавычек). Белые ночи. Надо сказать, что мой друг отдал мне на время своего отъезда (на несколько дней) своего спаниэля. Породы “русский спаниэль”. Почему русский – не знаю. Хоть испанский, не важно. Важно, что он был достаточно крупный, черно-белый, с нехилыми клыками и с совершенно поганым характером. Всегда сам по себе, вечно чем-то недовольный, и кидался запросто на любую собаку (хоть на волка), если что-то было ему не так. Позвонил я жене, что выезжаю и буду через полчаса. Время около полуночи. Приехал, запарковал машину, иду дворами, заворачиваю за угол и издалека вижу, как в наш подъезд заходят двое мужиков. Еще подумал – явно чужие. Да и время – не для гостей. Только зашел в парадное, слышу – наверху взрыв лая, вопли и детские крики. У меня был тогда всегда при себе боевой револьвер (не нада – не нада сейчас разводить диалоги! Был револьвер! Боевой! Точка! ). Выхватываю машинку, рывком на третий этаж – картина Репина: не ждали, мляди! Около нашей квартиры, у распахнутой настеж двери стоят два урки. У одного кисть ободрана, кровь хорошо так подтекает. Второй, с бегающими глазками, жмется по стенке, но явно готов прыгнуть на меня. Я ору: “На пол! Быстро! Замочу нахрен! Боевой ствол! ”. Загнал их в угол, загораживаю путь отхода. Краем глаза вижу жену и детей за ней, псина рядом рычит. “Какого хера надо?! ! ”. Они, типа, квартирой ошиблись. “А Вася здесь живет? ” Ору им: “Еще раз ваши хари увижу – стреляю прямо в ебло с разворота! Ясно?! ” Дал им свалить, сам успокоиться не могу. Никак ствол не мог сзади засунуть, не попадал за ремень. Зашел в квартиру, проследил в окно, что они действительно свалили. А произошло следующее. Жена жарила корюшку (отлично это помню! ). Знает, что я на подходе, вот-вот приеду. Позвонили в дверь, она подбежала, открыла замок и бегом обратно на кухню! Урки открывают дверь и первый заходит в квартиру, ухмыляясь. Второй остался у приоткрытой двери снаружи. Дети увидели незнакомцев с такими харями и онемели от страха (сыну 7 лет, дочке – 10). А спаниэль был уже в прихожей и явно был недоволен гостями. Первый урка, опять же ухмыляясь, протянул руку его погладить со словами “Какая хорошая собачка”. А “хорошая собачка” рявкнула так, что я услышал на улице! И хапанула урку со всей дури! Через две секунды и я нарисовался. Как раз вовремя! Что произошло, если бы я опаздал даже на несколько минут, просто страшно представить. Что характерно, НИ ОДИН ИЗ СОСЕДЕЙ даже не высунул морду, чтобы узнать, что за шум такой в полночь. И ментов никто не вызвал, только в “глазкИ” смотрели на спектакль. Так что, псине – огромное человеческое “Спасибо”. Собака – это настоящий, преданый друг. Не в пример людям.
* * *
Кого там белки раздражают? У меня под окнами ежи дерутся, вот где веселье. Хрюкают, пыхтят, фыркают грозно, скрежещут по бетону иглами, а уж звук падения жирной ежиной тушки после неудачной попытки поиграть в "царя ооры" на старом пне — вообще непередаваемо!
Года четыре назад заказал дочери в подарок "хомяка-повторюшку". Народ в офисе, увидев это дело, захотел и себе таких. На следующий день курьер принес в офис штук пятнадцать этих самых хомяков. Решили проверить. Поставили их всех толпой на один стол и включили. Тут кто-то произнес фразу: "Пошел на х... . ! " Такой беспредел начался...
Счастливой владелице суки, ставшей ЛПП ("лучший представитель породы") на областной выставке, эксперт пожала руку и с чувством сказала: "Поздравляю! Вы — лучшая с@ка области! ". Та ответила: "Спасибо! Пойду мужа обрадую".
Деревенька как деревенька. Много таких. Вот только загорают на берегу пруда некоторые не по-деревенски совсем. Гошка с Генкой. Расстелили верблюжье одеяло старое, загорают и на тонконогих девчонок смотрят, а Светка с Ольгой им на мостике отсвечивают. Это Гошка им втер, что стоя у воды загорать лучше получается, вот они и стоят. А Гошка с Генкой смотрят, когда девчонки на мостике стоят, на них смотреть удобнее, а Гошка в Светку уже четыре года влюблен летом. Он бы и зимой влюблен был, но зимой они не видятся, а учатся в разных городах. Этой зимой будут в седьмых классах учиться. Генке Ольга нравится. Ишь, как красиво стоит, думает Генка, как будто нырять собирается «рыбкой». Сейчас прыгнет. — Не, Ген, не прыгнет, — встревает Гошка в Генкины мысли, — она плавать не умеет. — А твоя Светка, — обижается Генка, — а твоя Светка тоже только по-собачьи плавает. — Нет, ты лучше скажи, зачем девки лифчики носят? – Генка уже не обижается, а философствует в меру сил, — Ольга четыре года назад без всякого лифчика купалась. Сейчас-то он ей зачем? — Ген, а ты ее и спроси, — Гошка устраивается поудобней, — вдруг расскажет? — Дааа, спроси, — возмущенно протянул Генка, — сам спрашивай. Она хоть и в лифчике, а дерется как без него. — Чего делаете, мужики? – к пруду подошел зоотехник Федька – двадцатитрехлетний парень, почитаемый Генкой и Гошкой уж если не стариком, так вполне солидным и немного глуповатым человеком, — я тут у Куркуля ружье сторговал немецкое, айда на ферму испытывать. — Врешь, Федька, — не поверил Генка, — нипочем Куркуль ружье не продаст, оно ему от отца досталось, а тому помещик за хорошую службу подарил. — А я слышал, что Куркуль ружье в том разбитом немецком самолете нашел, что в войну золото вез. Ружье взял, а золото перепрятал, — возразил Гошка, — но тебе, Федька, он его все равно не продаст. Жадный потому что. А у тебя столько денег нет. — Продаст, не продаст, здоровы вы рассуждать, как я погляжу, — надулся Федька, — я ведь и один ружье отстрелять могу. А вы сидите тут, на девок пяльтесь. Последний раз спрашиваю: идете, нет? — Идем, идем, — Генка свистнул, а Гошка махнул рукой обернувшимся девчонкам: ждите, мол, у нас тут мужские дела, скоро придем. И они пошли. До старой летней фермы недалеко совсем – с километр. Зимой там пусто, а на лето телят пригоняют из совхоза. Сейчас день, телята на выпасе, ферма пустая. Голуби одни комбикорм жрут. Одна такая сизая птица мира больше килограмма в день сожрать может, а их тут сотни. Не любят их за это в деревне. Конкуренция. Комбикорма совхозным телятам не хватает, у скотников своя скотина по дворам есть просит и голуби еще. Никакого прибытка с голубей – одно разорение. Вот поэтому Федька на ферму и пошел ружье отстреливать. Хоть и пьяный, а пользу для хозяйства блюдет. Шли молча. Генка думал, дадут ли ему пострелять, и попадет ли он в голубя на лету. Гошка размышлял, откуда, все-таки, взялось ружье у Куркуля. И только Федька просто шел и не думал. Думать Федька не мог. Голова раскалывалась, в глазах плыли радужные пятна, и даже слюны не было, чтоб сплюнуть. Насчет ружья Федька ребятам не врал: Василь Федорыч, старик, прозванный в деревне куркулем за крепкое хозяйство, большой дом и прижимистость, действительно согласился продать ему ружье "за недорого". Раз в год, в начале июня, Куркуль уходил в запой. То ли входила в нужную фазу луна, то ли еще какая Венера заставляла его тосковать по давно умершей в июне жене, а может Марс напоминал о двух июньских похоронках, полученных им в разные военные года на обоих сыновей, но весь год Куркуль, можно сказать, что и не употреблял вовсе, а каждый июнь пил беспродыха. Федька подгадал. Две недели назад он зашел к старику за каким-то, забытым уже, делом, да так и остался. На исходе второй недели пьянки, Василь Федорыч достал из сундука, завернутый в чистую холстину, двуствольный Зауэр и отдал его Федьке. Бери, пользуйся. Я старый уже охотиться, а такому ружью негоже без дела лежать. Ружье без дела портится, как человек. А сто рублей ты мне в зарплату отдашь. Федька, хоть и пьяный, а сообразил, что ему повезло. Как отдать сто рублей с зарплаты, которая всего девяносто он не сообразил, а что повезло – понял сразу. Забрал ружье и ушел, чтоб Куркуль передумать не успел. За патронами домой и на ферму пробовать. Мать пыталась было отобрать, видя такое пьяное дело, но он вывернулся и удрал. Ребят встретил по дороге. Голова раскалывается просто, а на миру и смерть красна и болит вроде меньше, поэтому позвал и даже уговаривал. Дошли до фермы, ворота настежь, голубей пропасть. Вспорхнули было, когда Федька с ребятами в ворота вошли, потом опять своим делом увлеклись: кто комбикорм клюет, кто в навозе ковыряется. Федька тоже с ружьем поковырялся, собрал, патронов пару из кармана достал. Зарядил. — Дай стрельнуть, а? – не выдержал соблазна Генка, — вон голубь на стропилине сидит. И гадит. Не уважает он тебя, Федь. Ни капельки. Давай я его застрелю? — Я сам первые два, — Федька прицелился, — вдруг чего с ружьем не так… — Бабах, — сказало ружье дуплетом, и голубь исчез. Вместе с голубем исчез изрядный кусок трухлявой стропилины, а через метровую дыру в шифере, сквозь дым и пыль в ферму заглянуло солнце. — Ну, как я его? – Федька опустил ружье. — Никак, Федь. Улетел голубь. Ни одного перышка же не упало. Говорил же, дай я стрельну, или Гошка вон, — Генка покосился на приятеля, — он биатлоном занимается, знаешь, как он из винтовки садит? А ты мазло, Федь. — Ах, я — мазло? Сами вы … – Федька, никак не мог найти множественное число от слова «мазло», — Сами вы мазлы косые. И стрельнуть я вам не дам, у меня все равно патроны кончились. — Не, Ген, — Гошка друга не поддержал, — попал он. Картечью, видать, стрелял. Вот и вынесло голубя вместе с крышей. — А у вас выпить ничего нету? — невпопад спросил Федька, поставив ружье к стене и зажав голову ладонями, — лопнет сейчас голова. — Откуда, Федь? — Гошка повернулся к зоотехнику, — мы обратно на пруд пойдем, и ты тоже беги отсюда. А то Лидка с обеда вернется, она тебя за дырку в шифере оглоблей до дома проводит. И ружье отобрать может, и по башке больной достанется. — Идите, идите, в зеленую белку я все равно попал, — сказал Федька вслед ребятам и засмеялся, но они не обратили на его слова никакого внимания. А зря. Вечером, а по деревенским меркам – ночью у Гошки было свидание. На остановке. Эта автобусная остановка на бетонной дороге из города в город мимо деревеньки, стояла к деревеньке «лицом» и служила всем ребятам местом вечернего сбора и своеобразным клубом. Автобусы днем ходили раз в два часа, последний автобус был в половину одиннадцатого вечера, и, после этого, угловатая железобетонная конструкция с тяжеленной скамейкой, отходила в безраздельное ребячье пользование. Девчонки вениками из пижмы выметали мусор, оставленный редкими пассажирами, Гошка притаскивал отцовский приемник ВЭФ и посиделки начинались. Обычно сидели вчетвером. Но сегодня к Генке приехали родители, Ольга «перезагорала» на пруду и лежала дома, намазанная сметаной. Пользуясь таким удачным случаем, вдобавок к ВЭФу, Гошка захватил букет ромашек и васильков для романтической обстановки. Светка не опоздала. Они посидели на лавочке и поболтали о звездах. Звезд было дофига и болтать о них было удобно. Как в планетарии. — А средняя звезда в ручке ковша Большой медведицы называется Мицар, — Гошка невзначай обнял Светку левой рукой, правой показывая созвездие, — видишь? Она двойная. Маленькая звездочка рядом называется Алькор, по ней раньше зрение проверяли в Спарте. Кто Алькора не видел, со скалы сбрасывали. Видишь? — Вижу, — Светка смотрела вовсе не на Алькор, — Вижу, что ты опять врешь, как обычно. А у тебя волосы вьются, я раньше не замечала почему-то. После таких слов разглядывать всяких Мицаров с Алькорами было верхом глупости, и Гошка собрался было Светку поцеловать, но в деревне бабахнуло. — Стреляют где-то, — немного отстранилась Светка, — случилось чего? — Федька у Куркуля ружье купил. Пробует по бутылкам попасть. — Ночью? Вот дурак. Его ж побьют, чтоб не шумел. — Дурак, ага, — и пьяный еще. Пусть стреляет, ну его нафиг, — согласился Гошка и нагло поцеловал Светку в губы. Светка не возражала. В деревне опять бабахнуло, и раздался звон бьющегося стекла. — Целуетесь, да? – заорали рядом, и из кювета на дорогу выбрался запыхавшийся и взлохмаченный Генка, — целуетесь. А там Федька с ума сошел. Взял ружье, патронташ полный с картечью и по окнам стреляет. Белки, говорит, деревню оккупировали. Зеленые. К нам его мать забегала предупредить. Ну я сразу к вам и прибежал. Пойдем сумасшедшего Федьку смотреть? В деревеньке бухнуло два раза подряд. Пару раз робко гавкнула собака, кто-то яростно заматерился. Бабахнуло снова, громче, чем раньше, и снова звон стекла и жалобный крик кота. — Дуплетом бьет, — с видом знатока оценил Генка, — до теть Катиного дома добрался уже. Пойдем, посмотрим? — Сам иди, — Светка прижалась к Гошке, — нам и тут хорошо. Да, Гош? — Ага, хорошо, — как-то неубедительно согласился Гошка, — чего там смотреть? Что мы Федьку пьяного не видели? Нечего там смотреть. А смотреть там было вот что: Федька шел по широкой деревенской улице и воевал с зелеными белками. — Ишь, сволота, окружают, — орал он, перезаряжая, — врешь, не возьмешь! Красные не сдаются! И стрелял. Проклятущие и зеленые белки были везде, но больше всего их сидело на светящихся окнах. Гремел выстрел, гасло окно, и пропадали зеленые белки. Федька поравнялся с домом тети Кати, где за забором, на толстенной цепи сидел Джек. Пес имел внешность помеси бульдога с носорогом и такой же характер. В прошлом Джек был охотничьей собакой, ходил с хозяином на медведя и ничего не боялся. Из охотничьих собак Джека уволили из-за злости, да и цепь его нрав не улучшила. Джек ждал. Раз стреляют, значит сейчас придет хозяин, будет погоня и дичь. И лучше, если этой дичью будет этот сволочной кот Пашка, нагло таскавший из Джековой миски еду. От мысли о Паше шерсть на загривке встала дыбом. Нет, утащить еду это одно, а жрать ее прям под носом у собаки – это другое. Прям под носом: там, где кончается чертова цепь, как ее не растягивай. Возле калитки появился человек с ружьем. — Гав? — вежливо спросил Джек, — Гав-гав. Хозяин это ты? Отстегивай меня быстрей, пойдем на Пашку охотиться. Так понял бы Джека любой, умеющий понимать собачий язык. Федька не умел. Он и зеленых белок понимал с большим трудом, не то что собак. — Белка! – заорал он, увидев собаку, — главная белка! Собакой притворяется. Сейчас я тебя. Федька поднял ружье и выстрелил. — Гав? – опешил пес, когда картечь просвистела у него над головой, — совсем охотники офонарели. Кто ж по собакам стреляет? Стрелять надо по дичи. В крайнем случае, — по котам. Вот Пашка… Джек не успел закончить свою мысль, как над его головой свистнуло еще раз. — Не, ребята, такая охота не для меня. Ну вас нафиг с такой охотой. Пусть с вами эта скотина Пашка охотится. Так подумал, или хотел подумать Джек, поджал хвост вместе с характером, мигом слинял в свою будку, вжался в подстилку и закрыл глаза лапой. Бабах! – снова грохнуло от калитки, и по будке стукнула пара картечин. — Не попал, — не успел обрадоваться Джек, как снаружи жалобно мяукнуло, и в будку влетел пушистый комок. — Пашка?! – по запаху определил пес, — попался сволочь. Вот как все кончится, порву. Как Тузик грелку порву. Пес подмял под себя кота и прижал его к подстилке. Кот даже не мяукнул. Федька снова перезаряжал. В патронташе осталась всего пара патронов, а белок было еще много. Хорошо хоть главную белку грохнул. Здоровая была, надо потом шкуру снять, — на шубу должно хватить. Патрон встал наискось, Федька наклонился над переломленным ружьем, чтоб подправить. Что-то тяжелое опустилось ему на затылок. Белки пропали, и Федька упал, как подкошенный. Куркуль, а это был он, потер правый кулак о ладонь левой руки и крикнул в темноту: — Лидка, ты тут? Иди скорую ему вызови. Скажешь белая горячка у парня. Милицию не вызывай, я сам с участковым разберусь. Лидкой звали председателя сельсовета и владелицу единственного телефона в деревеньке. — Перестал стрелять вроде, — на автобусной остановке Генка поднялся со скамейки, — патроны видать кончились. Пойдете смотреть? Нет? Ну я один тогда. Целуйтесь себе. Генка направился в деревню. А в деревне, в собачьей будке возле теть Катиного дома Джек привстал и обнюхал перепуганного кота. Хотел было разорвать и, неожиданно для себя, лизнул Пашку в морду. Пашка, обалдевший от таких собачьих нежностей, вылез из будки, потянулся и отправился по своим кошачьим делам. Не оглядываясь. А утром, проснувшийся Джек, нашел возле своей миски, толстую мышь. На своем обычном месте, там, где кончается собачья цепь, сидел Пашка, вылизывался и, кажется, улыбался.
Достоинство (быль) Было это уже давно, в начале 80-х годов прошлого столетия. Обеденный перерыв, стою я в очереди в заводской столовой. Людей не много, но очередь движется медленно, так как все впереди стоящие заняли очередь еще и на свою бригаду. Скучно, от нечего делать смотрю по сторонам. За столиком сидит мужик, перед ним тарелка — макароны с подливой, сверху приличный кусок мяса. Взял мужик мясо, пожевал, пожевал положил обратно на тарелку. Смотрит перед ним на полу сидит собака. Взял он этот кусок и бросил ей. Собака тоже пожевала, пожевала и выплюнула. Прошло уже много лет, но всякий раз, какое бы ни было у меня настроение, как бы меня ни унижали, вспоминая этот момент я не могу не улыбнуться и на душе становится светлее. Знаете, если вы даже все потеряли, но у вас осталась чувство самоуважения — значит ничего еще не потеряно и все можно начать сначала.
Звоню ребенку в детский сад. Спрашиваю: — Как дела? — Все хорошо. — Что делаете, на улице ураган ведь? — Да ничего, смотрим в окно, как кошка летает...
Приведу еще один перевод старой монгольской сказки. Давным давно нашими степями управлял большой и могучий волк Тумур. Его звали железным, потому как ничто не могло пробить его шкуру — ни клыки зверя, ни меч воина, ни стрела охотника. Не было соперника его силе, никто не мог устоять перед его броском. Никого не боялся Тумур и никого близко не подпускал он к себе. Даже красавицу волчицу Чимэг он всегда прогонял от себя, когда приходила пора гона. Все его боялись и никто не мог устоять перед его злобой. Так было до тех пор, пока в степи не поселилась семья сусликов из ледовой страны. Страшные морозы выгнали их с родных мест, так и оказались они во владениях Тумура. Главного суслика звали Мунх. Днем он рыл со своим племенем норки, а на закате вставал столбиком и глядел на степь. Видя как Тумур убивает зверей Мунх яростно высвистывал — Тумур, ты дурак, Тумур — ты идиот. Как ни старался Тумур сожрать это наглого маленького хама, ничего у него не получалось. Раз за разом бросаясь на Мунха он оказывался перед пустым входом в подземный лабиринт сусликов. Тумур в злобе пытался рыть землю, но ничего у него не получалось. Раз за разом за его спиной из другого выхода норок появлялся Мунх и свистел нагло — Тумур, ты дурак, Тумур, ты глуп. Много зверей убил в своей злобе Тумур и восстали звери. Они пришли к норкам Мунха и потребовали его покинуть их степь. Ты злишь Тумура, говорили они, а тот убивает за это не тебя, а нас. Уйдите с наших земель. Мы хотим жить как привыкли. Но Тумур будет так же убивать вас. Да, будет, но он будет убивать нас меньше, чем сейчас. Мунх задумался и наконец спросил зверей — а если мы, суслики, избавим вас от Тумура, вы разрешите нам здесь жить? Засмеялись звери — если вы, суслики, убогие и маленькие землеройки, избавите нас от этого страшного волка — живите сколько хотите. Но завтра вы должны будете покинуть наши земли. Всю ночь суслики чем-то шуршали и что-то высвистывали друг другу. Наконец на рассвете они все вышли из своих норок, стали столбиками и начали свистеть — Тумур, ты дурак, Тумур, ты идиот, Тумур, ты глуп. Разъяренный волк бросился на суликов. Не все успевали спрятаться в норки и многие погибли. Но оставшиеся все также продолжали свистеть — Тумур, ты урод, Тумур, ты дурак. От злобы и ярости ослеп Тумур и не увидел маленькой дырки в земле перед норой Мунха. И попала в яму его лапа и сломал Тумур ее. Страшный вой злобы и ненависти раздался над степью. Услышали его охотники, примчались и схватили Тумура, увезли с собой и никогда больше степь не слышала его рев. Собрались звери у норы печального Мунха, оплакивающего своих сусликов. Ты победил страшного зверя, ты самый смелый и умный, оставайся с нами в нашей степи. Нет, сказал Мунх, это не я победил Тумура, это МЫ, суслики, победили Тумура. Он был дурак не потому, что глуп, или слаб, а потому, что был один. Много лет прошло с тех пор, но никогда больше никто из зверей в нашей степи не жил и не охотился поодиночке. Говорят, что до сих пор Мунх* встает столбиком у своей норки и высвистывает свою вечную песню. . _____ *Мунх — вечный (монг. )
Приехал на дачу. зашел в гости к со соседу вместе с собачкой. У соседа кошак. Собачка мирно спит и на кошака ноль внимания (она вообще на кошаков внимания не обращает) Кошак сперва щемился, а потом понял что его не трогают, совершил кощунство — поссал на моего ротвейлера. Реакция была молниеносной — кошак схвачен за шиворот, принесен к блшижайшему водоему (ведру с водой) и туда запущен. Все попытки выбраться пресекались ударом лапы по голове. Минут через 5 собачке это надоело и она пошла спать на солнышке. Кошак тоже вылез из ведра и пошел куда-то сохнуть
В июле прошлого года я не выдержал и завел себе собаку — подобрал на даче бродячего и полуживого такса. Назвал его Фил. За месяц удалось привести его состояние к удовлетворительному; пес оказался замечательный — умный, игривый, очень лояльный к детям и равнодушный к кошкам; правда при этом и не дурак подраться с другими собаками, причем его логику я решительно не понимаю. Например, дружит он с кобелем китайской хохлатой; как-то идем в другой двор, там гуляет ровно такой же кобелек хохлатой, и Фил на него вызверился и покусал (очень было неловко перед хозяйкой). — -- Этот таксик, как ни крути, бывшая бродячая собака. И соответствующие навыки с рефлексами, похоже, у него не уйдут никогда. ... У входа в магазин привязываю, ухожу за покупками. Минут через 15 возвращаюсь: облизывается, на плитке жирный кружок — кто-то колбасы дал. В другой раз выхожу, рядом конкретный такой пацанчик лет за 20 псу сухариков насыпает, Фил вкусно хрустит: — Не кормишь собаку, что ли, мля? — Да ты чо, кормлю, в натуре! Просто он — профессионал. — ... У детского садика (рядом школа) его привязываю; выхожу с сыном — рядом с псом две добрые девочки-школьницы, Фил, благодарно помахивая хвостом, аппетитно кушает пирожок. — Бедненький... — Ой, он так скулил, так скулил! — Он кушать хотел! — Спасибо, девочки, не надо было это делать, он полчаса назад накормлен. Просто он умеет просить. И так — совсем не три раза и даже не десять. Ах, эта несчастная морда, эти огромные, умоляющие глаза, заглядывающие прямо в душу и пробуждающие прекрасные порывы — покормить страдающую собаку! Профи, ничего не скажешь.
Подстава от вороны В станционном буфете взял порцию вермишели с сосиской и устроился за столом возле открытого по летнему времени окна. С такой же порцией подошел молодой парень, спросил — свободно ли, поставил свою тарелку на стол и отошел за хлебом. В окно влетела ворона, приземлилась на столе, схватила с его тарелки сосиску, и улетела. Я сижу с наколотой на вилку своей сосиской, с разинутым от изумления ртом, смотрю вслед вороне. Парень возвращается, смотрит на свою тарелку, на мою сосиску на вилке, и на меня с немым вопросом. Я говорю: «Ворона унесла», и понимаю, что не поверит. Он молча переставил свою тарелку на другой стол. А кто бы поверил...
Несостоявшийся волонтер. Очередная история про собак. Волонтеры в больницах — хорошие помощники медикам и пациентам, много добрых дел делают... Речь, однако, пойдет об особой части волонтерского корпуса: отряд четвероногих, собаки-волонтеры. Надо сразу сказать — это собачья элита, лучшие из лучших. Их отбирают из самых добрых, спокойных и терпеливых собак, подготовленных ко всему больничному, включая шумные мониторы и машины в реанимации, громкие разговоры, запахи лекарств. Это тяжелая задача для собаки — незнакомые люди гладят, дети тискают и целуют, нервные ситуации, короче. Они же должны оставаться невозмутимыми и добрыми, этакие четвероногие ангелы во плоти и шкуре. Среди них есть и породистые и беспородные, они проверяются на все болезни, ветеринар и инфекционный контроль должны дать добро на пропуск. Ну, и их хозяева проходят проверку и тренировку, тоже. Идет такой собачий спецназ по больнице, поднимает дух и настроение, особенно в детских отделениях их любят... А вот и история, про мою собаку. Останавливает меня в больничном коридоре волонтер с собакой и спрашивает, не хочу ли я привести свою собаку на предмет проверки ее годности к волонтерству? Мол, у них есть вакансия среди мохнатых! Отчего бы и нет, думаю. Где проба? В реабилитационном центре, там запросы не такие строгие, приходите к ужину, в столовую. О, это кстати, я и сам намеревался туда зайти и проведать свою 96летнию пациентку, она готовилась к выписке домой. Выбрал я из своих собак самую спокойную и тренированную, помыл, расчесал , новый ошейник с поводком, Маргошка сразу загордилась и повеселела. Пришли, старички уже заканчивают ужин, в воздухе знакомый запах больничной еды, я было забеспокоился — не примется ли моя обжора попрошайничать?! Нет, ведет себя примерно, пациенты ее гладят да треплют, она все выдерживает стоически, вроде даже радуется вниманию. Глядя на эту идиллию, я уже мысленно примерял на Маргошку золотисто-красную повязку"Волонтер ", они ее сразу за ошейником повязывают. Но тут... как сказал бы Наполеон в 1815 году под Ватерлоо, у меня украли победу! В зал вошел местный пес-резидент, живший там с рождения, старый беззубый добрейший лабрадор, возрастом, наверное, постарше многих тамошних старичков. Вошел и побрел себе на свой матрасик в углу зала. Да, я совсем забыл упомянуть породу Маргошки, она из шнауцеров. А они терпеть не могут других собак, не из своей стаи. Прошу вас не торопиться с осуждением, это нередко встречается среди собак. Да что собак! Среди двуногих это довольно частое явления, возьмите хотя бы обитателей это сайта — любопытные негодяи и последние мракобесы встречаются на каждом шагу, прямо человеконенавистники, вот! Отвлекся, извините! Итак, старый лабрадор бредет на свое место, Маргошка спинным мозгом почувствовала собаку за спиной, развернулась прыжком и рявкнула! Да как! А потом издала горловое рычание, предвестник кровопролития и убийства! Это был тот вечер, когда хорошо слышащие позавидовали глуховатым, ибо недержания всех видов произошли именно у сохранивших хороший слух... Я взглянул на инспектора волонтеров, она решительно показывала на выход. С беснующейся собакой на поводу выхожу, понурив голову, старички встревожены, оглядываются. Лабрадор же, вот молодец, даже не повернув головы, продолжил путь на свою лежанку. За дверью нас ждал короткий и неприятный приговор — негодна для несения добровольческой службы по причине глубокой враждебности к собратьям-добровольцам. И мы поехали домой: я принять дозу горячительного, она — поделиться с ее матерью и сестрой событиями дня и как она спасла хозяина и себя от покушения громадной злобной собаки. И приврала, наверное — я же говорю, много общего у собак с людьми...
Пригласили на дачу наших друзей детства, с ними приехала четырехлетняя дочка. Девочка привезла старого облезшего хомяка, чтобы "Хома травку покушал". Не успел хомяк насладиться свободой, как с неба упал коршун и унес его. Девочка в рев. Родители пытаются ее успокоить, мол, жалко Хому и все такое... А девочка такая, сквозь слезы: — Не жалко, все равно он умер бы скоро... Просто мы с дедушкой похороны назначили... На четверг...
Когда была маленькая, дедушка в горах нашел раненного волка, мощного такого и по доброте душевной решил его вылечить. Пока лечил, обитал волк у нас во дворе в вольере для собаки, мне запрещали даже близко туда подходить. Но я все равно таскала ему конфеты и кусочки котлет, овощи и т. д. — все, что могла. Еще очень расстраивалась, что он не ест. Несколько раз даже пыталась погладить волка, пока никто не видит, но он всегда начинал скалиться и рычать, а я пугалась. И вот за несколько дней до того, как дедушка уже должен был отвести его обратно в горы, я осталась одна дома. Было еще рано, часов пять утра, я обычно часов до 11 спала, но тут мне приспичило проснуться и прогуляться. Наш дом был на самом краю села, дальше только кладбище. Я отошла недалеко, когда на меня напала свора собак, их было штук пять, одна успела укусить уже, спас меня, как не странно, волк. Он как- то выскочил из вольера, и, на мое счастье, я оставила калитку открытой. Приехав, дедушка с бабушкой застали картину: я вся в крови рыдаю в обнимку с волком, тоже запачканным кровью, а вокруг нас валяются эти собаки с перегрызенными глотками.
Прочитал в ЖЖ у Темы, как он радуется, что МЧС стало рассылать практичные сообщения типа таких: — -- cut hеrе -- МЧС: до конца суток 14 июня на терр. Рязанской области ожидается шквалистый ветер до 17 м/с, дождь, гроза. Будьте осторожны на улице ! Не стойте вблизи высоких деревьев, рекламных конструкций, линий электропередач Тел. 01, 101. — -- cut hеrе -- Ох@еть, какое практичное и информативное! Толк был бы, если бы такие сообщения от МЧС были не столь информативными, а тупо соответствовали текущему прогнозу. Иначе получается как у нас в Ростове — объявили штормовое предупреждение, обещали сильный ветер, град, грозу. Корабли на Дону перешвартовались у причалов, усилив в несколько раз количество швартовых канатов. Все ОПСОС"ы кидались СМС"ками, что грядет большой Пэ ! Деффки в конторе очковали по страшному и торопились после работы убраться домой побыстрее (это было вскоре после недавнего московского урагана). Капеца ждали все, все, кроме моей кошки, которая пожрала свой корм и ушла на улицу спать на грядку с чесноком — это ее любимое место. Я сразу сказал, большой Пэ отменяется, раз кошка не ночует дома, и точно, не то что дождя ни капли не упало, а даже было звездное небо в ту ночь. Вот и скажите, нахрена нужны такие предупреждения от МЧС, если, с@ка, домашняя кошка предсказывает погоду лучше ? Как она это знает ? Ведь стоит только наметится маленькому дождику, эту тварь на улицу пинками не выгонишь, ложится спать в кресле, прикрыв нос лапкой. Может МЧС"у не стоит разбрасываться фуфлыжными СМС"ками, а сэкономленные на их отправку деньги передать на развитие сети метеостанций...
