История произошла несколько лет назад с одним моим Другом. Друг этот в свое время прошел срочную службу в армии, а затем и военную кафедру в институте и являлся офицером запаса. По этой причине периодически вызывался в военкомат. И вот, когда пришла очередная повестка туда явиться, он пошел и вместе с другими вызванными и очутился в большом актовом зале. Военком стал объяснять, зачем на этот раз собраны здесь все эти "военные". Оказывается им предстояло поучаствовать в очередных сборах, т. е. принять участие в разных видах военкоматских работ в течение одного месяца. Когда были перечислены все виды работ, военком строго взглянул на публику и спросил: "Может быть кто-то несогласен или чем-то недоволен?". Зал выжидающе затих, но тут встал мой Друг и громко произнес, что он НЕ СОГЛАСЕН и НЕ ХОЧЕТ участвовать в этих работах. У присутствующих вытянулись лица и кое-кто даже покрутил пальцем у виска. "Хорошо, тогда вы освобождаетесь от сборов и можете идти домой" — спокойно сказал военком.
Оперуполномоченный Баранов славился в управлении своим умениемписать рапорта и протоколы. Вот один из его рапортов.
"... На улице ко мне подошел гражданин, оказавшийся впоследствииМовсумовым Ш. Р. Он, не пояснив причину такого поведения, вытащил нож истал им размахивать передо мной с намерением порезать мою кожануюкуртку. Я попросил его не делать этого и отдать нож. Гражданин МовсумовШ. Р. согласился и передал нож мне. После этого я предложил ему пройтисо мной в отделение милиции, что он и сделал. Была ли у него до этогосломана рука, я не заметил.
К сему прилагаю объяснение гр. Мовсумова Ш. Р. и рапорта членовДНД Гусева И. Г. и Иванова М. В."
Следует добавить, что такие случайные встречи бывали у Барановарегулярно, а те, с кем сталкивала его судьба, обычно числились, как иШараф Мовсумов, в розыске.
Давно это было. Я тогда еще в школе учился.
Три часа ночи. Мы с другом идем по улице — уже не помню, куда. Вдруг навстречу — 3 человека в милицейской форме. И, как всегда, у них — стандартный вопрос: "Куда следуете?"
Я с ходу, серьезно глядя в глаза одному из них, произношу первое, что пришло в голову: "Следуем из больницы имени Кащенко в больницу имени Ганнушкина своим ходом поскольку не было тpанспоpту. " Так вот, мы уже ушли, а они все еще там стояли.
Дознаватель одного из РУВД Москвы возвращался вечером к себе домой, побывав в гостях. На нем была пижонская шапка, пижонская шуба и такие же сапоги на меху. Этот наряд он надевал в редких случаях, как, например, сейчас.
В темном месте его встретили трое, вытащили ножи и приказали раздеваться. Шуба и шапка им
Прохожие шарахались от такой странной процессии. В отделении также сильно удивились. Больше всех возмущался один из задержанных."Вот и верь после этого людям,- с горечью говорил он. — Мы тебя пожалели, пиджак оставили, а ты вон чего устроил. Но в другой раз буду умнее. " Впрочем, другого раза ему придется ждать как минимум лет пять...
Из жизни.
Году в 1994-м в Питере в Военно-морской поликлинике, не без удовольствия наблюдал замечательную сценку...
В поликлинике обеденный перерыв. Сижу перед перевязочной в очереди.
Рядом — кабинет дерматолога. К этому кабинету подходит паренёк в форме морпеха(М) и начинает ломиться в закрытую дверь. Дверь открывает здоровенный врач(В), и вся очередь слышит такой диалог:
В (грозно):
— Тебе чего?
М (скромно):
— У меня... эта... болит...
В (также грозно):
— Чего болит?
М (тихонько):
— Ну,... эта... х[рен] болит...
В (ничуть не снижая голоса):
— Не х[рен], а член, а как болит?
М (еще тише):
— Ну,... эта... чешется...
В (успокаивающе): — Вот я сейчас чай допью — а ты пока тут посиди, ПОЧЕШИ!
— Вот я сейчас чай допью — а ты пока тут посиди, ПОЧЕШИ!
Jz: я настолько неудачник, что даже когда собирался пойти в армию, мое личное дело потеряли и армия откосила от меня: \
Армейская история.
Было очередное обострение в Баку как раз на Курбан-Байрам (1988 год). И в полк приказ поступил — выставить посты на прилегающих к Баку шоссе, машины тормозить и проверять багажники машин на предмет оружия.
Ну и четверо нас на посту, утром подняли по тревоге, даже позавтракать не успели. Пост в
Меняемся каждые два часа. Отстоял и в вагончик идёшь отдыхать. Бойцы анекдоты травят в вагончике и чифирят, а меня на шоссе выставили дубинкой махать и тачки тормозить, как самого молодого.
Проблема в другом. К обеду сержанту сообщили по рации, что полевая кухня задерживается, и когда будет неизвестно. Бывалые люди на посту погрустнели.
А ефрейтор, бывший на ликвидации армянского землятрясения мрачно сказал:
— Сегодня не будет, [м]ля буду.
И где-то в четыре часа пополудни, когда уже желудок сводить стало, ефрейтор заходит в вагончик c трассы:
— Давай, салага, пошёл. Я отстрелялся.
Нахлобучил каску, взял Калашников и дубинку резиновую, иду на шоссе.
Шаха топит. Ну, махнул, тормозят. В салоне азербайджанская семья.
Проверил багажник для проформы, там баран зарезанный, пахлава и прочая.
— Проезжайте, счастливого пути. И с праздником вас светлым, Курбан-Байрам!
Что тут началось. Думал они меня обнимать-целовать бросятся, отделался лёгкими подарками — два вафельных торта, кусок баранины и лаваш.
После чего повторил эксперимент раза четыре, харчи складывал рядом с собой.
Понравилось, стою на посту, мне сержант орёт:
— Ты там заснул, что ли? Смена!
Заваливаюсь в вагончик с харчами.
Героем дня стал, неожиданно для себя.
Полевая кухня приехала на следующий день, привезла сразу завтрак обед и ужин вчерашние. Но каши уже никому не хотелось.
Случилось это в начале двухтысячных. Служил я тогда в рядах ВС РФ, а если быть точным — в погранслужбе ФСБ. Сразу признаюсь, хоть и пограничник, но границу за 2 года службы видел один раз, и то морскую, и то — в бинокль, ибо служил я в учебном центре по подготовке сержантского состава. Центр этот находился в курортном районе
Собственно, сама история. Часть наша находилась на окраине города, ну, как часть — дом сталинской постройки, отдельная казарма радиобатальона, автопарк, узел связи, спортгородок, маленькие склады и караулка. Огорожено все это было стандартным бетонным забором, сразу за которым распологались жилые дома горожан. Обычные пятиэтажки-хрущевки. Все, кроме одной. Располагалась эта пятиэтажка особняком, как бы на отшибе, и жили в ней офицеры, прапорщики и прочие контрактники с семьями. Обычная четырехподъездная пятиэтажка. Вот про этот чудо-дом и пойдёт речь. Как — не знаю, но один прапор (старшина нашей роты) просек, что с изготовлением мебели я, так сказать, на ТЫ. И в один прекрасный день вылавливает он меня после караула в курилке и предлагает сделать ему кухонный гарнитур. Взамен обещал избавить от нарядов, новое Х/Б и прочие другие ништяки. Честно сказать караульная служба уже приелась настолько, что я без раздумий согласился, да и свободный выход в город никогда не был лишним. Короче — сделал я замеры, нарисовал эскиз будущего гарнитура, согласовал с женой прапорщика (ибо она оказалась главнее), составил смету и список всего необходимого, включая материалы, фурнитуру и инструмент, и отдал все это прапору. Через день все было доставлено. За неделю, не спеша, гарнитур был изготовлен и успешно установлен. Гарнитур к прапору ходили смотреть все! В итоге, через пару месяцев, ко мне обратился уже капитан с аналогичной просьбой — изготовить кухонный гарнитур. Без проблем, тем более квартиры (а соответственно и кухни) у капитана и прапора были абсолютно одинаковые, правда, располагались в разных подъездах (у прапора — в 1-м, а у капитана — в 4-м). А это значит, что производить замеры не нужно, кухни-то одинаковые. В общем, все прошло по старой схеме — смета, необходимый материал и прочее. Однако, когда пришло время установки, я очень сильно удивился и даже ох&ел. Оказалось, что помещение кухни в квартире капитана на 60см уже и на 25см ниже, чем в квартире прапора! После получения веселых капитанских [ман]дюлей, мы вместе с ним произвели замеры дома. Оказалось, что по ширине дом, если считать от первого подъзда до последнего сужается на 1,8 метра, а по высоте — на 1,5 метра. Причём, внешне это не заметно совсем! Позже я узнал от нашего штатного сантехника, что дом этот строили солдаты, со всеми вытекающими последствиями. При строительстве [луп]или все и всё. В итоге, и получился такой чудной дом. И ведь никто этого не замечал, пока не случилась данная история.
Случилось час назад.
Ехала на работу, и попала в жуткую пробку, причем в этом месте пробок практически не бывает.
И вижу: чуть впереди столкнулись Газель и жигули, а передними стоит водитель какой-то из этих машин и гаишник.
И диспозиция такая: гаишник ходит, размахивая руками, причем в правой он держит жезл, и за ним бегает водитель.
И тут кто-то, судя по всему ради прикола, включил песенку в исп. Андрея Миронова про бабочку ("А Бабочка крылышками бяк-бяк-бяк..."), причем кто включил — было непонятно, т. к. машин скопилось офигительное количество.
Что тут началось!!..
Смеялись все, у меня даже потекли слезы, даже гаишник поржал некоторое время, потом, собравшись с силами, принялся разруливать ситуацию.
Что было дальше, честно говоря не заню, т. к. я торопилась на работу, и пришлось уехать.
Препод рассказывал. Он судья, ведет юр. психологию и бывший военный. Так вот, когда он служил, у них в части, в роте было 2 призывника. Допустим, Сидоров (С) и Иванов (И). Сидоров постоянно, после отбоя куда-то уходил и возращался только к утру, к "подъему". А Иванова постоянно [луп]или и он каждый день хотел перерезать себе вены. Прапорщика
(С): Понимаете, я Фреди боюсь.
(Н): Кто это? Он сержант или из роты? Ты скажи, мы с ним поговорим.
(С): Нет, это Фреди из фильма. После отбоя, как свет выключают, он своими щупальцами под одеяло залазит и щекочет меня. Поэтому мне в сортире, на унитазе спать приходится. (Только в уборной и оружейной постоянно горит свет).
(Н) – Ну хорошо, ты иди, Фреди больше не бойся, не тронет он тебя.
Где-то через полгода вызывали зачем-то Иванова, а заодно и спросили:
(Н): Ты себе вены вскрыть хотел, что же до сих пор живой ходишь?
(И): Не получается у меня, не могу.
(Н):?
(И): Утром подъем, физ. подготовка, а после нее так есть хочется и обед скоро. А потом занятия и так до вечера. А после отбоя в туалет заходишь, а там Сидоров на унитазе сидит, Фреди боится… А я при нем стесняюсь.
Чёрные грязи
Тульская область. Уютная деревенька с интересным названием – Чёрные грязи. Еду скромно, не балуюсь – 60км. Ни о какой разметке и речи быть не может — Чёрные ведь грязи. Ба-бац! Стоит с радаром. И пользоваться видимо умеет. Лицо приятное такое, глаза умненькие. Вы, спрашивает, Антон Иванович,
— Нисколько не вру, но не более чем 60 км/час.
— Это правильно, говорит. Но ведь быстрее, чем 40?
— Да, немного побыстрей.
— А помните, спрашивает, на въезде в наш населённый пункт, знак ограничении 40км?
— Честно не помню.
— А не хотите пешком пройтись, посмотреть и вспомнить?
— А как Вы считаете, Ваше это предложение вполне корректное? Или я что-то отрицаю или веду себя вызывающе?
Смущен. Не зря мне его мордочка понравилась.
— Но ведь Вы нарушили скоростной режим.
— Раз Вы знаете, что знак там висит, значит нарушил.
— Я Вас обязан как-то наказать.
— Раз обязан — значит наказывайте. Но как?
— А как бы Вы хотели?
— Я считаю, что с учётом всех сложившихся обстоятельств достаточно сделать мне замечание. Или даже выговор.
— Да нет, говорит, нарушение серьёзное. Буду составлять протокол. Согласны?
— Ну как тут не согласиться. Конечно, согласен. Ведь на штраф на месте Вы не согласитесь. Так?
— Почему это не соглашусь?
— Да потому, что даже дети знают, что это самая настоящая взятка. А Вы ведь не взяточник?
— Нет, конечно! Не взяточник.
Оба ужасно огорчены. Оба хотим как лучше, но ничего на ум не приходит.
Он возвращается к протоколу, глядя в это время не на бумагу, а на меня. Пожимаю плечами. Он продолжает на меня смотреть, а бланк протокола уже на его планшете. Ручка шариковая готова к выстрелу.
— Знаете, – говорю — и протокол честно не хочется, и не хочу толкать Вас на преступление. Предлагаю выход.
— Какой?
— Вы отдаёте мне документы и я тихонечко уезжаю. Вот увидите, что после этого у нас у обоих будет очень хорошее настроение.
Он подумал, улыбнулся, протянул мне мои корочки и пожелал счастливого пути. До чего мне было приятно. Да и ему наверняка. Дай Бог ему здоровья.
До чего мне было приятно. Да и ему наверняка. Дай Бог ему здоровья.
Есть у меня несколько знакомых гаишников, работающих в областном ГИБДД. И по долгу службы им приходится выежать на трассу, на ДТП. Один такой случай они мне и рассказали. Где именно было, не помню, пусть 18 километр. Итак:
Приезжают на место. Там — авария серьёзная, 1 человек погиб, ну, а у нас в стране почему-то все обязанность транспортировки перекладывают друг на друга. В общем, гаишники это, видимо, знали, поэтому, не долго думая, остановили тентованную "Газель". Из-за руля вылез средних лет кавказец, ему описывают ситуацию и говорят: надо труп перевезти, он соглашается. Когда же они начинают перекладывать его в машину, тот начинает вопить: "Аааа... Он же — мёртвый." Гаишники в недоумении, А чё, говорят, ты думал? Труп — это чё? Кавказец и сказал: Труб — это такой круглый, железный, с дыркой в середине. Занавес. Дальше народ спокойно работать не мог
Занавес. Дальше народ спокойно работать не мог
Дело было в студенческие годы. Была у нас тогда военная кафедра — артиллеристов из нас делали. Военные — народ забавный, и как-то на одном занятии полковник поведал нам одну из историй: был у нас в дивизии один боец (нового типа) — куда не поставь, что ни сделает — везде ЧП, авария. Как то проводились стрельбы из минометов
Собрался на отдых. Получать загранпаспорт, мне звонят из местного УВД с радостной новостью: фиг Вам, дорогой господин, Вы у нас под подпиской о невыезде с... 1999 года! Я говорю, как это так, в 2000-м году был суд, меня оправдали, какая подписка? Мне говорят, нас не волнует, принесите копию приговора, и свободны!. А я: с точки зрения здравого смысла не пройдет? Какая подписка, 13 лет прошло! Нет, говорят. Хорошо, нашелся здравомыслящий человек в УВД, а может, просто меня пожалел. Сделал запрос в суды, сам все сделал, огромное ему спасибо. А так прощай заграница.
У сестры муж Дима — милиционер. И послала она его на рынок за луком. Он пошел, просит у продавщицы завесить ему киллограм лука (репчатого). Продавщица, как честная предупреждает — Лук, мол, мелкий... На секунду задумавшись Дима выдает — "Тогда два..."
На секунду задумавшись Дима выдает — "Тогда два..."
