Из жизни знаменитостей VIP

А дело было ночью — мою, мою, тру, тру, вошел какой-то человек, тоже заключённый, — спросил меня, откуда я, куда, есть ли у меня деньги, продукты на такой долгий и страшный путь? Ушёл, потом вернулся, принёс подушечку-думку, мешочек сахару и 300 р. денег - большая сумма для заключённого!

Даёт это всё мне - чужой человек чужому человеку... Я спрашиваю — как его имя? мол, приехав на место, напишу мужу, он вернёт Вам долг. А человек этот - высокий, худощавый, с живыми весёлыми глазами - отвечает: «Моё имя Вы всё равно забудете за долгую дорогу. Но если и не забудете и мужу напишете, и он мне “вернёт долг”, то денежный перевод меня не застанет, сегодня мы здесь, а завтра там - бесполезно всё это». - «Но как же, - говорю я, — но кому же вернуть — я не могу так просто взять? » — «Когда у Вас будет возможность, — отвечает он, — “верните” тому, кто будет так же нуждаться, как Вы сейчас. А тот в свою очередь “вернёт” совсем другому, а тот - третьему... На том и стоим, милая девушка, так и живём! » Он поцеловал мне руку и ушёл - навсегда.

Не знаю до сих пор, кто он, как его зовут, но долг этот отдавала десятки и сотни раз и буду отдавать, сколько жива буду. «Думка» его цела у меня и по сей день, а тот сахар и те деньги спасали мне жизнь в течение почти трёхмесячного «этапа».

среди 10-и финалистов выбрал сам Йозеф Геббельс. Всего же на конкурс было прислано больше 30 000 фотографий.

Поскольку мама малышки точно фотографию не отправляла, она отправилась к единственному человеку, который мог это сделать. Ханс Баллин (Hans Ballin), известный берлинский фотограф не стал отпираться. Он был очень доволен своей шуткой. Узнав о поисках «идеального арийского ребенка», образ которого должен был использоваться в пропагандистских целях, он намеренно отправил на конкурс фотографию шестимесячной Хесси Левинсон, сделанную в его студии. Конечно, фотограф знал, что малышка – еврейка, поэтому хотел посмеяться над нацистской расовой теорией, которая, по мнению шутника, и выеденного яйца не стоит.

Но маме победительницы было совершенно не смешно. На дворе 1936 год, и уже действуют новые расовые законы, извращенно ограничивающие свободы евреев - от запрета на работу в государственных учреждениях и вступление в брак и интимные отношения с немцами до невозможности покупать и водить автомобиль, ездить на велосипеде, купаться в море и даже сидеть на парковых скамейках. Семья уже от этого пострадала. Яков Левинсон, талантливый оперный певец и отец «идеального арийского ребенка» был уволен из оперного театра и вынужден работать коммивояжером, чтобы прокормить семью.

Перепуганные родители, опасаясь, что Хесси узнают и ничем хорошим это не кончится, почти год не выходили с ней на улицу. А их дочь действительно была популярна. За журнальной обложкой последовали плакаты и открытки, и, понятно, что на отчисления от их продаж, еврейская семья не претендовала.

В 1938 году Яков Левинсон был арестован, и ему чудом удалось вырваться из тисков гестапо благодаря протекции друга, члена НСДАП. Не мешкая, семья уехала из Германии в Латвию, оттуда – во Францию, потом – на Кубу, и в 1949 году обосновалась в США.

И всегда Левинсоны возили с собой журнал, купленный мамой Полиной в Берлине, с «идеальным арийским ребенком» на обложке. Сейчас он хранится в мемориале Яд Вашем. А передала его в архив Хесси Тафт (Hessy Levinson Taft), ставшая профессором химии в университете NY.

с президентом, — сказал мужчина низким голoсом.

— Он будет занят целый день, — сухо oтветил секретарь.

— Мы подoждем, — пpoговорила женщина.

В течение нескольких часoв секретарь игнорировал посетителей, в надежде, что в какой-то мoмент они разочаруются и уйдут. Однако, убедившись, что они никуда ухoдить не собираются, он все же решился побеспокоить президента, хотя oчень этого не хотел.

— Мoжет, если вы примете их на минутку, они скорее пойдут? ", — спросил он у пpезидента.

Тот с негoдованием вздохнул и согласился. У такого важного человека как он, уже точно нет вpемени принимать у себя людей так скромно oдетых.

Кoгда посетители вошли, президент, с суровым и высокомерным видом пoсмотрел на пару. К нему обpатилась женщина:

— У нас был сын, в течение однoго года он учился в вашем университете. Он любил это место и был очень счастлив здесь. Но, к сoжалению, год назад неoжиданно умер. Мой муж и я хотели бы оставить о нем память на территоpии университета.

Пpезидент совсем этому не обрадовался, а даже наоборот стал pаздраженным.

— Госпожа! — с дерзостью ответил он, — мы не можем ставить статуи всем, кто учился в Гарварде и умер. Если бы мы делали так, то это место походило бы на кладбище.

— Нет, — поспешила возразить женщина, — мы не желаем устанавливать статую, мы хотим построить новый корпус для Гарварда.

Президент осмотрел выцветшее клетчатое платье и бедный костюм и воскликнул: — Корпус! Вы имеете представление, сколько стоит один такой корпус? Все Гарвардские здания стоят более семи миллионов долларов!

Минуту женщина ничего не отвечала. Президент с радостью зло улыбнулся. Наконец он их выгонит!

Женщина повернулась к мужу и тихо сказала:

— Так мало стоит построить новый университет? Так почему же тогда нам не построить свой университет.

Мужчина утвердительно кивнул. Гарвардский президент побледнел и выглядел растерянным.

Мистер и миссис Стэнфорд встали и вышли из кабинета. В Пало-Альто, в Калифорнии они основали университет, который носит их имя, Стэнфордский университет, в память о своем любимом сыне.

В день открытия Леланд Стэнфорд сказал супруге: "Дети Калифорнии будут нашими детьми"...

мной по «еврейскому вопросу». К спектаклю выпустили роскошный буклет, где в качестве примера, как выглядит настоящий еврей, дали мое фото.

Подошел ко мне в театре японец и говорит: «Мазл тов! » Я ему отвечаю тем же, и он заговорил со мной на иврите. Я смутился и говорю, что, к сожалению, не знаю этого языка. Он подозрительно посмотрел на меня и заговорил на идише. Я опять выразил сожаление. «Хорош еврей» — наверное, подумал он. И стал говорить по-русски, причем довольно чисто. Оказалось, что это ученый-лингвист. И он специализируется по еврейской культуре, консультирует спектакль. Превосходно знает еврейские обычаи и традиции. Оформлен спектакль был в духе Марка Шагала.

А вот восприятие спектакля у нас и там было совсем разное. В "Ленкоме" самая смешная сцена — разговор Тевье с Лейзером, который сватается к дочери Тевье. А тот думает, что разговор идет о продаже коровы. В "Ленкоме" эта сцена идет на сплошном хохоте. А тут сочувственная тишина. Спрашиваю у режиссера:

— А почему тут не смеются?

— Как можно, — отвечает он. — Два пожилых человека запутались в разговоре, ведь память у них уже не та. Разве можно смеяться над старостью? Вот если бы так произошло с молодыми, то было бы очень смешно. И хотя ответ был для меня не очень убедительным, но отнесся я к нему с уважением и даже с завистью. Старость надо уважать».

день Майкл позвонил и тайно перевел ей всю сумму. (с) Ричард Осман (Richard Osman), телеведущий.

Джордж Майкл анонимно работал в приюте для бездомных, где я была волонтером. Я никому об этом не говорила, так как он просил нас не рассказывать. Вот таким он был. (с) Эмелайн Мондо (Emelyne Mondo), актриса.

Одна дама из детской благотворительной организации сказала мне, что они все еще существуют только благодаря Джорджу Майклу. (с) Кейт Уо (Kate Waugh).

Каждую Пасху, когда мы с Крисом Таррантом проводили в эфире Capital FM мероприятие для помощи детям, Джордж Майкл появлялся в 3: 30 и делал пожертвование в ? 100 тыс. (с) Мик Браун (Mick Brown), диджей.

Он дал ? 25 тыс. незнакомой женщине в кафе, потому что она плакала из-за долга. Выписал чек и попросил официантку передать его женщине, после того как уйдет. (с) Vector Victoria.

Он устроил бесплатный концерт для медсестер, которые ухаживали за его покойной матерью. (с) Эндрю (Andrew).

Его пожертвования помогали создать мир, где люди с ВИЧ могли жить здоровой жизнью, свободной от предрассудков и дискриминации. (с) Джейн Баррон (Jane Barron), представитель Terrence Higgins Trust.

Когда-то давно я написала статью о знаменитом человеке, который дал девушке-бармену ? 5 тыс. чаевых, потому что она была студенткой медицинского колледжа в долгах. Этим человеком был Джордж Майкл. (с) Сали Хьюc (Sali Hughes), журналистка.

Еще он был единственной звездой в шоу «Кто хочет стать миллионером? » (как известно, выигрыш звезд в этой игре перечисляется на благотворительность), который сказал: «Если я проиграю, то сам внесу деньги». (с) Сали Хьюс (Sali Hughes), журналистка.

С 1996 года Джордж Майкл перечислял все доходы от песни «Jesus to a Child» на благотворительность. Он перевел миллионы, которые спасли сотни тысяч детей. На протяжении многих лет он был самым щедрым благотворителем, жертвовавшим деньги Childline. Однако Майкл был полон решимости не делать свое великодушие публичным, поэтому никто за пределами благотворительных организаций не знал, как много он дал наиболее уязвимым детям страны. (с) Эстер Рантзен (Esther Rantzen), основатель Childline.

Джорж Майкл умер во сне от сердечной недостаточности в возрасте 53 лет 25 декабря 2016-го, по иронии судьбы отпраздновав свое последнее Рождество ("Last Christmas" - всемирно известный хит певца).

А сотни тысяч людей до сих пор живы благодаря ему.

столичного чиновника. И оба жестоко ошиблись. Михаил Евграфович променял успешную чиновничью карьеру на сомнительные литературные заработки, а Елизавета Аполлоновна обнаружила мещанские интересы, далёкие от высоких запросов её мужа.

- Жена моя мечтает жить так: ходить из одной комнаты в другую, в одной - шоколад, в другой - мармелад, а по дороге переодеваться! - довольно ядовито констатировал Щедрин.

Елизавета Аполлоновна, как и многие родственники и знакомые писателя, очень быстро обнаружила, что стала героиней его произведений. Блестящее и едкое перо Щедрина делало их узнаваемыми и смешными. Читающей публике не надо было объяснять, на кого похожа наглая жёлтая канарейка ("Чижиково горе"), заявлявшая бедному мужу-чижику:

- Денег надо, - говорила она.

- Сколько-с?

- Не "сколько", а давайте!

Михаила Евграфовича из-за этого всерьёз опасались. Существует анекдот, как однажды к нему домой на Литейный проспект пришёл некий молодой человек и принялся тут же перед сатириком оправдываться. Оказалось, что его дама сердца, поссорившись с ним, пригрозила пожаловаться на него Щедрину - уж он так изобразит незадачливого кавалера, что тому мало не покажется!

Ну а нам теперь можно лишь посочувствовать в большей или меньшей степени всем участникам жизненной драмы, но так уж получается - из чьих-то слёз часто вырастает большая литература.

родины были отставными военными, не всех можно было купить за трёшник. Но если деньги в конце концов принимались, оставалась главная проблема - на этаже всегда сидела дежурная. И тут было несколько способов. Самый простой способ - девушка снимала пальто, оно пряталось в сумку, и девушка проходила как жительница гостиницы. Но самый замечательный способ был у нашего музыканта (не хочу называть фамилию, вдруг прочтёт жена). Он проходил к себе в номер, через минуту взволнованный подходил к дежурной и говорил: “У меня что-то с краном”. Кран для дежурной был как красный цвет для быка. Что угодно, лишь бы не было течи. И дежурная немедленно вскакивала и бежала смотреть, что там с краном. Наш товарищ, делая наивные глаза, объявлял ей: “Вот, смотрите, открываю кран, вода течёт, закрываю - не течёт”.

Дежурная сперва терпеливо, а потом растерянно говорила: “Ну правильно. Так и должно быть”. У нашего музыканта была задача продержать её одну минуту, чтобы все успели растащить девушек по номерам. Поэтому он, делая ещё более наивные глаза, тихо, проникновенно говорил: “Да вы не понимаете, посмотрите ещё раз”. Значительно открывал кран и так же значительно закрывал, сопровождая: “Вот течёт, вот - не течёт”. Дежурная недоумевала. Вроде не пьяный, может - сумасшедший? А все уже прошли. И наш музыкант делал разрядку, которая добивала дежурную: “Вы мне так понравились, я хотел на вас посмотреть вблизи”. Чем старше была дежурная, тем охотнее она верила этой околесице.