Помните анекдот про инженера, который запросил плату в размере $10 000 и обосновал это тем, что 1 доллар нужно заплатить за поворот винта, а 9999 — за то, чтобы знать, какой винт именно нужно повернуть?
Что ж, этот знаменитый инженер действительно существовал, его звали Чарльз Протеус Штейнмец (1865-1923). Однажды его путь переceкся
На заводе Ford в Ривер-Руж возникла техническая проблема с большим генератором, и инженеры-электрики завода не могли понять, в чём проблема. Форд лично обратился за помощью к Штейнмецу. Когда «маленький великан» прибыл на фабрику, он отказался от любой помощи и потребовал блокнот, ручку и койку. Он провёл на фабрике два дня и две ночи, слушая шум генератора и выполняя бесчисленные сложные вычисления.
На третий день он внезапно потребовал, чтобы ему принесли лестницу, рулетку и мел для доски. С большим трудом (учитывая его горб и дисплазию плеча) он поднялся по лестнице, пока не достиг вершины генератора. Используя рулетку, он вымерял точную точку на поверхности огромной машины и сделал отметку мелом.
Затем он спустился по лестнице и сообщил скептически настроенным инженерам, окружавшим его, что им придется снять боковую пластину, разобрать катушку генератора и снять 16 витков провода, начиная с того самого места, где он сделал меловую отметку.
После внесения исправлений, к изумлению инженеров, генератор снова заработал идеально.
Генри Форд был в восторге, пока не получил счёт от General Electric на сумму $10 000. Он признал отличную работу, проделанную блестящим инженером европейского происхождения, но почтительно попросил прислать более подробный отчет о проделанной работе, ведь 10 000 долларов были астрономической суммой в то время!
Штейнмец выполнил просьбу и вернул счёт, к которому он добавил следующую информацию:
- Меловая отметка на генераторе — 1 доллар;
- Знание того, где её нужно поставить — $9, 999;
- Итого к оплате: 10 000 долларов США.
Счёт был оплачен. Молча, без протестов и без дальнейших задержек.
Эта история упоминается в письме Джека Б. Скотта редактору журнала «Life», опубликованном 14 мая 1965 года.
Штейнмец имел рост всего 120 см, но он стал великим инженером и ученым. Альберт Эйнштейн, Никола Тесла и Томас Эдисон были его друзьями, а его вклад в математику и электротехнику сделал его одним из самых любимых и мгновенно узнаваемых людей своего времени.
В 1966 году режиссёр Геннадий Полока начал съёмки картины "Республика ШКИД" по одноимённой повести Г. Белых и Л. Пантелеева. Музыку к фильму он заказал Сергею Слонимскому. Тогдашний директор "Ленфильма" Илья Николаевич Киселёв сам в детстве беспризорничал и, может быть, поэтому сомневался, сможет ли серьёзный композитор сочинить подходящую мелодию.
- Сергей Михайлович, я понимаю, вы создаёте симфонии, оперы, - деликатно говорил он Слонимскому, - а здесь нужна жалостливая блатная песня, потому что беспризорники, они пели жалостливо...
Леонид Пантелеев, принимавший участие в написании сценария, вспомнил четыре строчки из какой-то старой душещипательной песни: "По приютам я с детства скитался, не имея родного угла. Ах, зачем я на свет появился, ах, зачем меня мать родила", только вот на какую мелодию их пели, он совершенно забыл. Тогда Слонимский предложил, что сочинит музыку к четверостишию, и если Пантелееву понравится, то остальные куплеты писатель придумает сам.
Буквально в тот же день "жалистная" песня, которую в фильме исполнил неподражаемый Саша Кавалеров, была готова. Как только умолк последний аккорд, Пантелеев закричал: "Это она! Это её я слышал! "...
6 августа 1945 года американский бомбардировщик сбросил на Хиросиму атомную бомбу. Погибло 74 тысячи человек и ещё 160 тысяч ощутили на себе последствия этого взрыва.
Среди последних был и молодой инженер Цутому Ямагучи, который приехал в город по деловым вопросам, представляя компанию "Мицубиси". Несмотря на то, что в момент взрыва он находился в трёх километрах от зоны полного разрушения, он получил лишь ожоги левой стороны тела и временно ослеп.
На следующее утро он сел на поезд, чтобы уехать к себе домой, подальше от этого кошмара. А дом Ямагучи находился... в Нагасаки. Именно туда, спустя два дня, сбросили вторую бомбу. По иронии судьбы, Цутому вновь оказался в трёх километрах от эпицентра взрыва. Он был в тот момент в офисе, где объяснял своему начальнику, как ему удалось выжить двумя днями ранее.
Пережив две крупнейшие ядерные атаки, японец рассказывал, что каждый новый день он воспринимает, как подарок. И подарков таких у него было много. Умер Ямагучи в 2010 году в возрасте 93 лет.
В 1974 году Леонид Марягин снял фильм "Вылет задерживается", в котором звучала песня в исполнении Леонида Утёсова. На премьере режиссёр стал представлять съёмочную группу. Леонид Георгиевич представил своих сотрудников и заявил, что считает Утёсова тоже членом творческого коллектива и надеется долго с ним сотрудничать.
Зал восторженно зааплодировал. Утёсов, которому вот-вот должно было стукнуть 80 лет, встал и сказал:
- Можно, я расскажу подходящий случаю анекдот? Одного 80-летнего старца приговорили к 25 годам тюрьмы. Подсудимый встал и прослезился: "Граждане судьи! Благодарю вас за оказанное доверие! ".
В фильме "Бег" (1970) режиссёров Александра Алова и Владимира Наумова, снятом по мотивам произведений Михаила Булгакова, есть хрестоматийная сцена: эпизод с карточной игрой в Париже, когда генерал Чарнота (Михаил Ульянов) выигрывает у Парамона Корзухина (Евгений Евстигнеев) крупную сумму денег.
Сыграно это было действительно виртуозно. Но никто из создателей картины и подумать не мог, что скоро эта сцена перенесётся в жизнь и поможет с выходом фильма на экраны.
Намеченную премьеру картины неожиданно отменили. Председателю Госкино не понравилось, что белогвардейцы здесь вызывают сострадание и симпатию.
Владимир Наумов и Михаил Ульянов срочно вылетели в Москву - спасать фильм. А в первом классе салона самолёта летели члены Политбюро. Они пригласили режиссёра и артиста к себе и предложили им сыграть в домино.
- Мы согласны, - сказал Наумов, - только давайте играть в "американку", то есть, на желание.
В результате они обыграли партийных чиновников, ну, а желанием было, естественно, выпуск фильма "Бег" на экраны. За первый год проката его посмотрели почти 20 миллионов зрителей.
Летом 1981 года в квартире молодого, но уже супер-успешного советского композитора Александра Журбина раздался телефонный звонок.
В СССР в составе делегации приехала какая-то депутатша конгресса Мексики. Советский Союз имел виды на Мексику, поэтому заигрывал и старался по возможности обаять разных деятелей из этой развивающейся страны.
Депутатша ответила, что в молодости занималась музыкой и ей было бы интересно узнать, как в Советском Союзе обстоят дела в этой отрасли народного хозяйства.
Решено было показать так сказать товар лицом. Самым подходящим для обаяния депутатши признали Журбина — 36 лет, член КПСС, на тот момент автор 6 мюзиклов, 3 опер (в том числе первой советской рок-оперы "Орфей и Эвридика"), 2 симфоний и нескольких концертов для фортепиано с оркестром. Это не считая многочисленных песен и мелодий к фильмам.
В назначенное время в квартиру к Журбину приехала депутатша в сопровождении переводчика и сопровождающего.
Познакомились, сели пить чай. Журбин, что называется распустил хвост и рассказал обо всех своих достижениях.
Потрясенная депутатша слушала с открытым ртом про рок-оперы и симфонии, вынуждена была признать, что в Мексике нет и близко ничего подобного. Журбин сыграл несколько своих мелодий на рояле.
Депутатша, что называется "була у захваті".
Наконец, Журбин вспомнил, что его гостья тоже имеет какое-то отношение к музыке и предложил ей сыграть что-нибудь.
Депутатша отказывалась, говорила, что она никоим образом не может даже и подумать, сесть за инструмент после великого Журбина, ведь его рок-оперу сыграли (подумать только! ) уже около 2 тысяч раз.
После таких лестных слов гостьи, Журбин удалился к тумбочке, достал одну из своих пластинок, надписал и одарил ею депутатшу.
Но Журбин снисходительно настаивал.
— Ну, хорошо, — наконец-то сдалась депутатша. — В молодости, я сочинила одну песню. Сейчас я вам её исполню.
Мексиканка села за инструмент и сыграла. И даже спела.
Повисла звенящая тишина. У всех трёх советских товарищей отвалилась челюсть.
Журбин что-то лепетал про то, что он считал эту песню народной. Но нет. Автор мелодии и слов сидела за его роялем собственной персоной. Это была Консуэло Веласкес. И её "Bésame mucho".
Это была Консуэло Веласкес.
И её "Bésame mucho".
Левон Оганезов рассказывает...
Среди артистов на гастролях существовало некое братство. Если у кого-то возникал гастрольный роман (а возникали они у многих), самой большой проблемой было провести девушку в номер.
Некоторые совали трёшник швейцару, но так как почти все швейцары в гостиницах нашей необъятной
Дежурная сперва терпеливо, а потом растерянно говорила: “Ну правильно. Так и должно быть”. У нашего музыканта была задача продержать её одну минуту, чтобы все успели растащить девушек по номерам. Поэтому он, делая ещё более наивные глаза, тихо, проникновенно говорил: “Да вы не понимаете, посмотрите ещё раз”. Значительно открывал кран и так же значительно закрывал, сопровождая: “Вот течёт, вот - не течёт”. Дежурная недоумевала. Вроде не пьяный, может - сумасшедший? А все уже прошли. И наш музыкант делал разрядку, которая добивала дежурную: “Вы мне так понравились, я хотел на вас посмотреть вблизи”. Чем старше была дежурная, тем охотнее она верила этой околесице.
Знаменитый горный маркетинг, оказывается, существовал задолго до современных пиарщиков. В одном из популярных ресторанов в Грузии владелец придумал такой хитрый ход для завлечения клиентов. Он развесил на стенах заведения портреты великих творческих людей.
И управляющий, круглый колоритный грузин с огромными усами негромко отдавал команды официантам:
- Три шашлык Толстому, два "Кахетинского" Пушкину!
Однажды в ресторанчик заглянули Никита Богословский и Сигизмунд Кац. Управляющий узнал, что его гости знаменитые композиторы. Он торжественно вскинул руки и провозгласил:
- Вах! Дарагые мои! Только для Вас! Лучший столик под партрэтом великого Чайковского! Это святое место! Он тут сыдэл, мой дэдушка его кормил! Вино наливал! Ми за этот столик никого не сажаем! Только вас, как самых дорогих гостэй!
Музыканты оглянулись и увидели, что за столом под портретом Петра Ильича спокойно сидит другой не менее огромный грузин и с удовольствием уплетает цыплёнка табака, запивая вином из глиняного кувшина.
- Как же так, любезнейший? - спросил Богословский. - Говорите, никого не сажаете, а это тогда кто?
Управляющий интимно склонился к композиторам и чисто по-кавказски объяснил: - Панымаете, очен, очен прасыл!
- Панымаете, очен, очен прасыл!
Быть геем на государственной службе даже сейчас является достаточно опасной для карьеры вещью, не говоря уже о начале XX века. Альфред Редл был начальником контрразведки Австро-Венгрии и отвечал за выслеживание и уничтожение предателей и шпионов. И как вы поняли, он был ещё и геем в те времена, когда быть геем было очень опасно для жизни.
Русская разведка узнала о гомоc@ксуализме Редла, собрала доказательства и начала его шантажировать. Альфреду Редлу предложили деньги в обмен на секреты, и тот согласился. В 1902 году он передал русской разведке австро-венгерские военные планы, после чего правительство его страны узнало об утечке и поручило найти предателя... именно Редлу.
Он специально разоблачил мелких сошек как из Российской империи, так и из Австро-Венгерской, чем заработал репутацию блестящего начальника контрразведки. Позже он передал русской разведке планы мобилизации, информацию об армейских закупках, шифры, коды, карты, отчёты и другие ценные данные.
В 1912 году Альфреда Редла раскрыли, когда тот пришёл за очередным конвертом с деньгами. Двойной агент признался в измене родине, а затем покончил с собой.
Как-то сама собой сложилась у меня подборка забавных историй, связанных с псевдонимами. По отдельности, может, и баяны, а вместе — целый оркестр!
Поэт Аполлон Коринфский стеснялся своего имени, и первые произведения печатал под псевдонимом Борис Колюпанов. Когда же начал публиковаться под собственным именем, все решили, что это
В первые годы советской власти у литераторов были популярны псевдонимы–прилагательные, в подражание Горькому. Однажды в редакцию прислал свои стихи поэт Скромный. Рукопись отдали на рецензирование Демьяну Бедному. Прочитав, Демьян сказал: «Да он такой же скромный, как я — бедный! »
Художник-карикатурист Борис Ефимов прожил интересную жизнь продолжительностью в 107 лет. Драматических событий в этой жизни хватало: когда был арестован брат Бориса, Михаил Кольцов, Ефимову запретили публиковаться, ведь все знали, что он, — брат врага народа. Но карикатуры его были востребованы, поэтому ему посоветовали взять псевдоним. Он стал подписывать публикации «В. Борисов». Но «Борис Ефимов», — это тоже псевдоним, от рождения у Бориса фамилия Фридлянд. Так что здесь мы имеем псевдо-псевдоним, или псевдоним второго уровня. У деятелей искусств бывало и по много псевдонимов, у Чехова, как известно, их было больше 50, но обычно они не подменяли друг друга, а просто существовали параллельно.
Многие знают писателя Леонида Пантелеева, одного из авторов «Республики ШКИД». А такого писателя не было! Алексей Иванович Еремеев публиковался под псевдонимом «Л. Пантелеев», где буква «Л. » никак не расшифровывалась, также, как «О. » в псевдониме «О. Генри». В Школе-коммуне имени Достоевского хулиганистый подросток получил прозвище «Лёнька Пантелеев» в честь знаменитого питерского бандита. Псевдоним, конечно, с этим связан, но писатель всегда протестовал, когда эту самую букву «Л. » пытались как-то расшифровать.
У Сергея Довлатова был двоюродный брат Борис, талантливый человек с очень сложной судьбой. Однажды ему помогли устроиться на радио, но сказали, что фамилия «Довлатов» нигде звучать не должна, так как Сергей успел её уже скомпрометировать. Борис сказал, что может взять фамилию жены, она Сахарова. Все обрадовались. Про Андрея Дмитриевича тогда ещё никто ничего не знал…
Илья Олейников в своей биографической книге тепло вспоминает своего напарника Романа Казакова. Замечательный дуэт Олейников-Казаков даже сумел пробиться на ТВ с репризой «Вопрос конечно интересный». Но первоначально дуэт назывался «Клявер-Бронштейн», вариант совершенно непроходной для советского телевидения. Конечно, ничего забавного нет в том, что артистам ради карьеры пришлось брать фамилии жён, ситуация типичная. Необычно здесь то, что Рома Казаков по отцу был Бронштейн, а вот девичья фамилия его мамы была Каплан. Двойной удар по советской власти. Что в имени тебе моём…
Что в имени тебе моём…
Рассказывают, что однажды преследуемый фотографами Бобби Фишер на глазах у журналистов дважды пнул аргентинского папарацци. Позже у себя в номере, разбирая партии в советских шахматных журналах (Фишер самостоятельно выучил испанский, русский и признававшийся в те годы одним языком сербохорватский), претендент на шахматную корону вдруг произнёс: «Не нужно было его пинать. Нельзя ходить и пинать людей".
Еще минут через двадцать он сказал: "Полагаю, что он неплохой человек. Просто у него плохая работа".
Левон Оганезов вспоминает...
С Володей Винокуром я работал во время самого пика его популярности. Куда бы мы ни приезжали, везде триумф и каждый вечер после концерта - банкет. Мы с Вовкой оба сибариты, любили пожрать, растолстели. А к 40 годам уже надо следить за весом, так что время от времени приходилось худеть. Я сидел на диете Павора - трое суток отварной несолёный рис, а Вовке какая-то дypa посоветовала принимать фуросемид, мочегонное средство, дескать, для выведения шлаков. К этому препарату постепенно привыкаешь. За два часа до концерта в Ленинграде Володя принял пару таблеток - не подействовало, ну, он и вышел на сцену. Начал читать монолог, поворачивается ко мне, показывает - подействовало. И спектакль, который шёл без антракта полтора часа, мы отыграли за 44 минуты. К нам после концерта зашёл Владислав Стржельчик: "Ребята, вы в таком бешеном темпе работаете, столько энергии - я преклоняюсь! ". Вова ему отвечает: "Могу открыть секрет. Прими фуросемид - и не в таком темпе заработаешь! ".
27 мая 1784 года Моцарт купил в Вене скворца, который прожил у него три года.
Моцарт заметил, что птица очень точно повторяет мелодии, услышав их всего несколько раз. Но еще более удивительной была способность птахи вставлять собственные вариации, и, по всей видимости, Моцарту нравилось использовать скворца в качестве суфлера и своего рода «творческого помощника».
Однажды птица повторила 17 вступительных нот только что сочиненного Концерта для фортепиано № 17 соль мажор, K. 453, но с некоторыми вариациями, в частности, вставив кода в последний такт первого полного такта и спев соль-диез вместо натурального соль в следующем такте.
Именно эту, «птичью», версию Моцарт увековечил в Концерте.
4 июня 1787 года скворец скончался... Для него Моцарт устроил достойное погребение у себя в саду и посвятил своему другу трепетную поэму.
Вскоре после войны генерал Андрей Еременко написал и издал свои мемуары. Были там такие строки: "Вызываю члена Военного совета фронта Никиту Сергеевича Хрущева и отдаю ему приказ готовить людей к наступлению".
Прошло несколько лет, Хрущев стал секретарем ЦК и возглавил московскую партийную организацию. Еременко внёс в мемуары правку: "Собрались мы с Никитой Сергеевичем Хрущевым, чтобы обсудить вопрос, как лучше подготовить людей к наступлению".
Когда Хрущева избрали первым секретарем ЦК и он возглавил Совет министров, маршал Еременко еще немного подкорректировал текст: "Быстро разобравшись в обстановке, Никита Сергеевич по-отечески посоветовал мне готовить людей к наступлению".
Есть у меня еще одна манса про Кио и про еще одного директора Московского цирка.
У Кио был такой номер: Он выходил в манеж с неким ящиком. Ящик был отделан зеркалами и имел лампочку. Подходил Кио (Эмиль, патриарх) к партеру, или ложам сразу за партером, вспыхивала лампочка и Кио тут же выдавал портрет зрителей. Напоминаю, никаких кодаков тогда и
Поднаготная же фокуса состояла в том, что Кио выступал во втором отделении, а в первом из проходов незаметно фотографировались зрители на заданных местах, эту пленку за кулисами быстро проявляли и печатали портреты. На все про все требовалось около часа, что само по себе в то время было удивительно (хороший фотограф работал на Кио и все растворы для проявки-закрепления он делал на спирте, чтобы пленки и фото быстрее сохли).
Отец мой, администратор цирка, знал эти места и несколько раз сажал меня, маму и братика на них. Я тоже знал секрет фокуса – не только потому что папа администратор цирка, но и дед мой был фотографом высшего класса. Я знал когда нас будут тайно фотографировать. Мне очень хотелось подсмотреть, уловить этот момент. Ни разу не получалось...
Дело в том, что тайное фотографирование делалось во время номера: заканчивался номер с лошадьми, наездник демонстрировал чудеса джигитовки и в конце спрашивал: - Есть ли в зале желающие повторить один из трюков?
Из зала выходил придурковатый селянин, который говорил что имеет опыт обращения с лошадьми в колхозе и что он тоже может. Он залезал на лошадь и падал, потом садился задом наперед, потом его привязывали лонжей и он летал над лошадью и все это с совершенно серьезным видом. Кончалось тем, что у него лопались брюки, а жена выходила из зала и давала ему пощечину. Ничего особо замысловатого. Да?
Этим подсадным был Юрий Никулин. И я, и мама, и брат смотрели эту клоунаду раз пять. Мы знали, что в это время нас должны сфоткать и мы хотели уловить этот момент. И не смогли ни разу – так заразительно играл свою роль Никулин. Даже без всякого кино он вполне заслужил быть директором столичного цирка.
Даже без всякого кино он вполне заслужил быть директором столичного цирка.
