Курьёзы

в котором работал доктор Роджерс, официально заявил, что этот эксперимент имеет большое научное значение, а его эффективность неоспорима. В связи с этим ректор университета доктор Филл Розентерн попросил прощения у оставшихся родственников Джеймса. А все дело в том, что доктор Джеймс Роджерс использовал уникальную, разработанную им самим методику вылечивания казалось бы безнадежных больных. Он усиливал их паранойю настолько, что новый ее виток исправлял предыдущий. Иными словами, если человек считал, что везде вокруг него ползают жуки, доктор Роджерс говорил ему, что так оно и есть. Весь мир покрыт жуками. Некоторые особо чувствительные люди их видят, остальные же настолько привыкли к этому, что просто не замечают их. Государство все знает, но держит это в тайне дабы не допускать паники. Человек уходил совершенно уверенный, что с ним все в порядке, смирялся и старался не замечать жуков. Через какое-то время он чаще всего переставал их видеть. На суде выступал некто Аарон Платновский, который болел когнетивно-энфазийным расстройством. Он считал, что он жираф. Ни логические доводы, ни сравнение его фотографии с изображением жирафа не помогали. Он был уверен в этом абсолютно. Он перестал разговаривать, отказывался принимать обычную пищу, кроме листьев.

Доктор Роджерс попросил одного знакомого биолога написать небольшую статью в которой более-менее научно описать недавнее ошеломительное открытие ученых: в природе существуют жирафы, которые практически ничем не отличаются от людей. То есть отличия есть – чуть больше сердце, чуть меньше селезенка, но и поведение и внешний вид и даже образ мысли совершенно совпадают. Ученые не разглашают эту информацию чтобы не допустить паники, а эту статью должен сжечь любой, кто ее прочтет. Больной успокоился и социализировался. К моменту судебного процесса он работал аудитором в крупной фирме в Колорадо. Увы, суд штата счел доктора Роджерса шарлатаном а эксперимент - бесчеловечным. Его приговорили к высшей мере. Он отказался от последнего слова, но передал судье письмо, которое просил опубликовать в какой-нибудь газете. Письмо опубликовала “The Massachusetts Daily Collegian”. Письмо оканчивалось словами: “Вы слишком привыкли к мысли, что все воспринимают мир одинаково. Но это не так. Если вы соберетесь вместе и попытаете пересказать друг-другу самые простые и очевидные для вас понятия, то поймете, что все вы живете в совершенно разных мирах. И лишь ваш комфорт определяет ваше психическое спокойствие. В таком случае человек считающий, что он жираф и живущий в мире с этим знанием так же нормален, как человек, считающий что трава зеленого цвета, а небо синего. Кто-то из вас верит в НЛО, кто-то в Бога, кто-то в утренний завтрак и чашку кофе.

Живя в гармонии со своей верой – вы совершенно здоровы, но стоит вам начать защищать свою точку зрения – как вера в Бога заставит вас убивать, вера в НЛО – бояться похищения, вера в чашку кофе по утру – станет центром вашего мироздания и разрушит вашу жизнь. Физик начнет приводить вам аргументы того, что небо не синего цвета, а биолог докажет, что трава не зеленая. В конце концов вы останетесь один на один с пустым, холодным и совершенно не известным вам миром, которым наш мир скорее всего и является. Так что не важно какими призраками вы населяете ваш мир. Пока вы в них верите – они существуют, пока вы с ними не сражаетесь – они не опасны”.

приобрёл, в угол поставил, нарядил, любуется. И на следующий Новый Год покупает, и на послеследующий, если есть такое слово, конечно.

Но потом ему это поднадоело. Хрена ли, думает, я каждый год свои кровные франки трачу. Взял и прикупил себе большую ёлку, чтоб каждый год не тратиться. То есть не саженец, а уже взросленькую купил и прямо у своих ворот и посадил. На рождество нарядил её, гирляндой украсил - красота! И самому глаз радует и даже соседи приходят, фоткаются.

И вот приезжает он как-то под вечер домой, а у дома чужая машина стоит и какие мужички в костюмах возле его ёлки трутся, измеряют её и записывают себе чего-то.

Ну, всё, думает, попандос, ща наедут. Нахрен, я вообще её посадил, сам себе по сути штраф и выписал. Как известно, в европах с этим строго, ни забор свой перекрасить, ни дорожку лишнюю замостить.

И тут эти крендели к нему подходят и заявляют - вы, говорят, такой-сякой, самостоятельно посадили дерево, поэтому по законам нашего кантона вам полагается вот такая вот премия. Примите, дескать, и распишитесь.

История, на мой взгляд, к тому, что черно-белая картина мироустройства обычно свойственна либо детям, либо нынешним взрослым инфантилам. Не бывает чтобы тут только хорошо, а там всё плохо. И наоборот.

А всё, что по уму, кстати говоря, надо брать на вооружение.

спальные помещения, спортивный зал со столами для настольного тенниса и сеткой для волейбола, прокатные снегоходы, закрытая территория, снег местами по пояс, огромные ели по периметру и, о счастье, огромный заброшенный глубокий котлован, который местные использовали в качестве «горнолыжного спуска». Припарковав машины, переодевшись и забросив вещи в «номера», мы разлили шампанское и в приподнятом настроении пошли осматривать окрестности. Проваливаясь в снег по колено, допивая шампанское из горла, мы наметили список мероприятий на вечер, пока не дошли до котлована. План созрел молниеносно. «Кататься! ». Люминевые санки, старые покрышки, картонки, дверца от холодильника - пока одна группа обыскивала окрестности в поисках средств скоростного спуска, вторая группа рванула обратно в лагерь за ящиком водки. Компания молодых пацанов, 22-24 лет, нам было охрененно весело. Раскрасневшись от мороза, мы скатывались с горы на скорость, тараня друг друга, группами по двое и трое, на животе, на попе, на спине, кубарем и на ногах, залепленные снегом с ног до головы. Разливая в перерывах между спусками. И как большинство катаклизьмов, всё началось с азартного и озорного: «Зацени, как я умею! ! ». И я резко дернул правый повод веревки от санок. Я шел на хорошей скорости по крутому и слегка наклонному спуску, от рывка алюминиевые санки крутануло, я вошел в горизонтальный штопор, слетел с санок и со всей дури боком упал в рыхлый снег. Где под снегом точно в небо под прямым углом торчал обрезок ржавой арматуры. Как шашлык на шампур я был нанизан бедром на арматуру, которая пробила мышцу и порвала бедро, ибо меня еще какое-то время тащило по инерции. Боли не было, какое-то время я лишь растерянно смотрел на разбросанные по ослепительно белому снегу крошки собственного мяса. «Блин, танцевать сегодня не будем. . » - почему-то подумалось мне.

Дотащив меня до лагеря, пацаны впали в раздумье. До ближайшего медпункта километров 50. За руль никому из нас нельзя. Однако с утра в соседний корпус заехала еще одна компания и там отыскался-таки трезвый водитель, который согласился отвезти потерпевшего меня. Я залил кровью его заднее сидение, дико извинялся и предлагал ящик водки в качестве компенсации. Он лишь посмеивался и приговаривал: «Потерпи, недолго осталось». Мы подъехали к заброшенной маленькой больничке в каком-то селе. Навстречу нам вышел дежурный врач, осмотрел рану и коротко спросил:

- Ты ж мужик?

- А то!

- Значит, без анестезии, - буркнул он, затем медленно и аккуратно зашил рану.

Шли годы. Шрамы украшают мужчину. Но каждый раз, стоя под душем, я смотрел на рваный шов и отчего-то расстраивался все сильнее… Решение пришло внезапно. И я стал сотнями смотреть галереи работ тату-салонов. Надписи, орнаменты, хищники, обнаженные красотки, геометрические символы, религиозные, национальные и сатанинские сюжеты, эмблемы и иероглифы – чего только не было! Встречались настоящие художественные шедевры. И я выбрал салон, где работали пять мастеров с потрясающими работами. Их всех звали Андреями.

Приехав по записи, я сообщил девушке администратору, что записан к Андрею №5. Через пару минут в фойе вышел высокий худощавый светловолосый юноша, застенчиво улыбаясь.

- Эээ…. Тут такое дело… - и я приподнял штанину бермудов.

- А…. О… Понял. - и его глаза посерьезнели.

Он принес с собой папку собственных работ. Не скопированных клише, а собственных нестандартных идей, воплощенных в удивительные рисунки. Я восхищенно листал альбом и, наконец выбрал затейливый цветной орнамент. Андрей прикинул расположение и направление мышцы и шва, разметил расположение рисунка, увеличил на компе первоначальный эскиз втрое и начал работу. «Я люблю большие работы», - признался он, - «Задолбался рисовать сердечки на щиколотках». Последующие два с половиной часа прошли превосходно. Андрюха травил байки и анекдоты про свою работу, а я пил чай и сиял от счастья, предвкушая красивый результат. Периодически Андрей отводил иглу и добродушно бурчал: «Хватит ржать, нога трясется! Осталось положить блики белым цветом и нарисовать тень для объема – и будешь готов! ». Он завернул мою ногу пищевой стретч-пленкой, мы пожали друг другу руки, и я в полной эйфории помчался домой. Я больше никогда не видел свой шрам!

Иногда жизнь нас сводит с неординарными, интересными, творческими людьми, их идеи и фантазии украшают нашу жизнь, и чью работу я теперь с удовольствием ношу на своей ноге.

строя и появилась проблема. Такое оборудование содержит ртуть (а, заодно, много чего ценного из таблицы Д. И. Менделеева), а значит выкидывать их на обычную мусорную свалку нельзя.

Со всем НЕ пониманием глубины своих проблем, иду в ближайший магазин, в котором продают такие лампочки (уже годы энергосберегающие лампочки — их основной товар) и интересуюсь "Куда можно сдать вышедшие из строя энергосберегающие лампы".

Посмотрев на меня и скорчив кислую физиономию их директор сказал: «Мы точно не берём. А чего Вы "бегаете"? Вам же ещё и платить за утилизацию придётся! Вам это нужно? » Он на меня смотрел с благоговейным ужасом и тут я понял, что я был ПЕРВЫМ в его жизни клиентом, кто готов приложить усилия чтобы нормально утилизировать эти лампы и ДАЖЕ (о ужас! ) заплатить за экологию родного города.

Решение современное (с осознанием идиотизма). Единственное, которое я нашёл к данному моменту! Нужно от Тулы проехать примерно 160 (СТО ШЕСТЬДЕСЯТ! ) км. по направлению на север. В Москве, рядом с МКАД находится магазин ИКЕЯ. Это САМОЕ близкое от Тулы место, где принимают отслужившие энергосберегающие лампочки.

Мне 8 лет, родители отправили меня пасти коз, денег тогда не было, а козы давали молоко, которое очень дорого покупали тогда. И я снова встретился с этой женщиной, я пас коз там же, где и она. Мы познакомились и постепенно стали общаться. Пасли вместе коз всё лето, каждое утро я топал в рощу, зная, что меня ждут. Мне было очень интересно, так как со мной общались, как со взрослым. Так постепенно у меня появился первый друг, правда, старше меня на 50 лет. Мы разговаривали абсолютно обо всём, о чем я спрашивал. Меня не затыкали и не шикали, если я задавал глупый вопрос в связи с тем, что я ребенок.

Я стал ходить к ней в гости, познакомился с её мужем, отставным офицером. Он был очень хорошим человеком и с радостью рассказывал мне много интересных историй о его службе в армии. Потом я стал читать книги и обсуждать их с ними. Они разговаривали со мной, как со взрослым, никогда не указывая на мой юный возраст.

Со временем я очень сильно с ними подружился, ходил к ним в гости чаще, чем к родной бабушке и тётям. Они всегда были рады меня видеть.

Мне 16 лет, я давно уже не пасу коз, но всё так же хожу в гости к этой женщине и её мужу. Мне с этими людьми хорошо, они всё так же воспринимают меня, как равного. С её мужем мы обсуждаем уже более взрослые книги, и я начинаю носить ему книги с библиотеки, так как ему уже тяжело ходить. Я искренне обожаю этих людей.

Через год мужа не стало, потом умер их сын. Я пытался поддержать, как мог, помочь в трудную минуту. Стал постоянно приходить в гости, соседи думали, что я её внук. Я ходил в магазин за продуктами, помогал, чем мог. Я просто пытался помочь другу. И надеюсь, мне это удавалось. Да, и она была человеком, которого трудно сломить. Всё такая же жизнерадостная, лишь изредка появлялась слезинка в глазах.

После окончания школы, я уехал в город учиться. На протяжении 5 лет каждые выходные я приезжал домой, и сначала шел не к себе, а в гости к другу. Она знает абсолютно все мои секреты, знает то, что не знают мои родители. И я ей полностью доверяю.

Мне 30 лет, я всё так же дружу с этим человеком. За 20 с копейками лет она для меня стала другом, я бы даже сказал ,бабушкой, хотя мы не родственники. Даже моя супруга считает её нашей родственницей, хотя знает, что это не так.

И я очень сильно боюсь, что однажды, когда я снова позвоню, так как из-за работы не могу часто в гости ездить, мне ответит другой голос и скажет, что её больше нет. Что я буду делать без своего друга, я не знаю. Но я точно знаю, что дружба существует, и у неё нет никаких ограничений.